Giulio Aristide Sartorio (1860-1932) - La lettura (Catullo e Clodia)

@темы: art

---

Alfons Siber (1860-1919) - Risveglio di primavera

@темы: art

---

Giovanni Muzzioli (1854-1894) - Matrona romana

@темы: art, Италия

---

Джейк Бригэнс в фильме "Время убивать"

Аннотация: Зверски изнасилована десятилетняя девочка. Отец девочки расстреливает подонков.
Ему грозит газовая камера. Сможет ли блестящий адвокат, не проигравший ни одного дела, добиться признания невиновности своего клиента?

Кино не простое, неоднозначное, очень сильное по восприятию, смотрится легко. Очередная драма, основное действие которой происходит в суде. Молодой талантливый адвокат ведет в "белом" округе штата Миссисипи расстрельное дело негра, убившего двоих насильников своей дочери и ранившего полицейского при исполнении (ему ампутировали ногу). Очень приятно было следить за игрой МакКоннахи, получившего эту первую крупную для себя роль (1996 год) и ставшую для него прорывной. Наблюдая за тем, что он вкладывает в Джейка Бригэнса (а сам он тоже с юга), невольно я проводила параллели с детективом Коулом.

Что движет Джейком? Частично — ответственность за произошедшее, ведь убийца предупредил его о намерениях совершить преступление, а Джейк и пальцем не пошевелил, чтобы сообщить в органы о готовящемся покушении. Да и, что греха таить — кусочка славы тоже хочется, ведь дела в конторе идут неважно, а это шанс громко заявить о себе и обеспечить будущее. Амбиции здесь присутствуют.
Но прежде всего он — южанин до мозга костей. Примерив на себя ситуацию, если бы была так жестоко изнасилована его собственная дочь, он понимает, что поступил бы так же. Но вот белого человека оправдать в данных обстоятельствах на юге куда как проще. А в Джейке остро горит необходимость восстановить справедливость, где мерило — его совесть, вера, убеждения. Он мог бы стать, сложись обстоятельства, воспитание иначе, таким же оголтелым расистом — в нем чувствуется иногда фанатичная убежденность, безусловно ведущая к самопожертвованию во имя собственных идеалов. Но он играет за хороших парней и, как паладин, не согласен отступать ни на йоту. Безжалостный к себе, он так же требователен к другим, входящим в круг его друзей, бескомпромиссный, рискующий не только своей жизнью. Впрочем, эксперта Эллен Роарк он не хочет брать в помощники помимо общей изначальной враждебности к северянке еще и потому, что она, посторонняя, войдет в круг подвергающихся опасности близких, а он — парадокс! — уже этого допустить не может.
И на какой-то момент в его неуступчивости и (пока молодой) неуживчивости уже проглядывает Раст Коул, гениально сыгранный МакКоннахи и лично выбранный им себе в роль в "Настоящем детективе".

Противник Джейка в суде — окружной прокурор Руфус Бакли, которого играет прекрасно Кевин Спейси. Персонаж донельзя харизматичный, тщеславный, умный, искусный игрок с очень хорошими связями, использующий их и своё обаяние по полной. Это громкое дело — его шанс пробиться наверх, участвовать в политических махинациях, приобрести вес на будущих выборах. Он практически берет верх, несмотря на все старания Бригэнса.

И в конце, в ночь перед заключительными прениями, Джейк остается наедине с собой — и клиентом. А клиент, Карл Ли Хейли (великолепная игра С. Л. Джексона) — человек бедный, но непростой. Работяга честный, но если нагрянет черная полоса — вертеться сумеет. Он расчетливый, хитрый, и считай что эмпат-манипулятор, вовремя нажимающий в минуту своей беды на нужные кнопки. Ловко он взял еще в самом начале в оборот Джейка, сыграв на его самолюбии, не испытывая потому к нему пиетета. Ловко он организовал идею сбора помощи семье, зная, что на пожертвования ему наймут адвоката от ассоциации по защите прав черного населения, которая тоже хотела себе заработать очки славы, а потом их обставил, бросив в лицо им нечистые помыслы, "пока у меня семья голодает". И вот накануне вердикта, когда его адвокат практически сломлен, он подсказывает ему следующее:

- Присяжные должны отождествлять себя с подзащитным. В тебе они видят рабочего с лесопилки, а во мне - защитника. (...)

- Ты - белый, я - чёрный? Видишь, Джейк, ты мыслишь точно так же. Вот почему выбрал тебя. Ты один из них, понимаешь? Конечно, ты стараешься вытащить меня, но, всё равно, ты белый, а я чёрный. Но фактически ты такой же, как они. Ты видишь во мне не просто человека. Ты видишь чёрного человека. (...) Мы по разные стороны. Я никогда не видел тебя в моей части города. Хотя ты наверняка знаешь, где я живу. И наши дочери, Джейк, никогда не будут играть вместе. В Америке идёт война. И ты на другой стороне. Как чёрный человек может получить справедливый суд... если присяжные - враги, судьи - враги? Моя жизнь в белых руках. И ты, Джейк, такой же. Ты моё секретное оружие против этих плохих парней. Ты не хочешь этого, но ты такой. Ты так воспитан. Ниггер, чёрный, афроамериканец... Каким бы я ни был, ты видишь меня другим. Ты видишь меня, как и присяжные видят меня. Ты такой же. И здесь не нужны юридические зацепки, Джейк. Если бы ты был в этом жюри... ...Что бы понадобилось, чтобы убедить тебя дать мне свободу? Вот так ты можешь спасти мою задницу. Вот так ты можешь спасти нас обоих.

Признание истины разобщенности (люди не равны) вскрывает саму суть происходящего, возвращает, оставив суд, к отправной точке. И Джейк понимает, что способ победить — дать присяжным возможность увидеть своими глазами произошедшее, вскрыть основную причину, по которой он, сам белый южанин-консерватор, подписался на эту защиту, без денег и с угрозой для жизни. И этого от него не ожидал сам Карл Ли.

И в итоге никто оказался не нужен — ни мэтр-наставник, прозевавший неблаговидный факт биографии психиатра защиты, ни друг-адвокат, бросивший его на полдороги, ни девушка-стажер, сдавшаяся и чуть было не заставившая его самого сдаться при столкновении с насилием. Бригэнс одерживает победу, по сути, в одиночку. Можно отдать дань помощникам, отбиравшим вместе с ним подходящих кандидатов в жюри, дискредитировавшим эксперта-врача от обвинения и т. д., можно поклониться сочувствующим свидетелям, несмотря на давление судьи оказавшим свою поддержку обвиняемому, но в целом — ничего, что было бы не по плечу Джейку в его речи.

— Что в нас самих ищет истину? Сознание или сердце? Я взялся за это дело, чтобы доказать: чёрный человек может рассчитывать на справедливость на Юге. Что мы все равны в глазах закона. Это неправда. Глаза закона - человеческие глаза. Ваши и мои. Мы все должны быть равны, иначе правосудия никогда не будет. Правосудие будет лишь отражением наших предрассудков. Поэтому наш долг перед Господом - искать истину. Не глазами, не сознанием, не страхом, не ненавистью, продиктованной предрассудками. А своим сердцем. Другого способа нет.

Заключительная речь трогает последними словами, ради которых она и велась во всех жутких подробностях, даже прокурора, который достойно признает своё поражение, особенно не жалея и не сокрушаясь и уж конечно не негодуя — Джейк сумел достучаться, показать свою точку зрения даже ему.

"Я думаю, мы все здесь проиграли". Именно эти слова остаются послевкусием к фильму. Да, ответившего насилием на насилие в данных обстоятельствах оправдали, прецедент утвердился в правовой системе, но не отменить все жертвы. К финалу зрителя привели через кровь, огонь, увечья и побоище. В фильме благодаря книге есть правдивость жизненной силы, а потому неоднозначность. Бригэнс сумел повернуть систему, существующую в мире, где на самом деле люди не равны, а законы часто только потакают укреплению неравенства, вроде как воззвав к человечности, но парадоксально на самом деле вызвав жажду нанести ответный удар обидчикам, линчевать жестоких насильников детей, уж коли в правосудии прописано "мягкое наказание". Привет Расту Коулу, встретимся через 18 лет...

@темы: movies

---

Angelo Inganni (1807-1880) - Notturno di Piazza del Duomo a Milano

@темы: Europe, art, duomo milano

---

Pompeo Mariani (1857 - 1927) - Le perdute

@темы: Europe, art

---

Arnaldo De Lisio (1869-1949) - L'uscita dall'opera

@темы: Europe, art, opera, Италия

---

Lia Selina - Swamp dwellers

@темы: art, illustration

---

Vladimir Fokanov - Baby, Ass And Ox (II)

@темы: art

---

Joseph-Marius Avy "Le Bal Blanc" 1903

@темы: art, Франция

---

Franz Stassen

Inside Wagner - Das Rheingold - Theo Adam, Peter Schreier, Siegmund Nimsgern, Roland Bracht, Yvonne Minton, Lucia Popp, Staatskapelle Dresden, Marek Janowski, Ariola VEB Eurodisc 301 137-445, DDR, Box 3Lp, Digital

@темы: art, illustration

---

Marie Stillman - Feeding The Doves At Kelmscott Manor

@темы: art

---

Queen Isolt By Gilbert James.

From "The Idylls Of The KIng" by Alfred, Lord Tennyson. 1897

@темы: art, girls, queen, illustration, beauty, mythology

---

Gilbert James (1865–1941)

Из исследования.



Fig. 2. James’s illustration of verse 75 of the first edition of The Rubaiyat as it appeared in The Sketch, April 1st 1896, where it featured as the “frontispiece of the Menu Card of the Omar Khayyam Club.” It can be found in The Book of the Omar Khayyam Club (1910), p.54, and was for a dinner at Frascati’s on 27th March 1896. The illustration was also used to illustrate verses 100 and 101 of FitzGerald’s fourth edition in Smithers’ Fourteen Drawings (p.63) and as the Frontispiece of the Routledge photogravure edition of The Rubaiyat.



Fig. 3. James’s illustration of verse 20 of the third, fourth and fifth editions of The Rubaiyat as it appeared in The Sketch, September 2nd 1896. Like Fig.2, it served as a menu card for the Omar Khayyam Club. It can be found in The Book of the Omar Khayyam Club (1910), p.62, and was for a dinner at Frascati’s on 20th November 1896. Again like Fig.2, the illustration was also used in the Smithers edition (p.35) and as the illustration of verse 19 of FitzGerald’s first edition in the Routledge photogravure Rubaiyat.



Fig.4: James’s illustration of verse 12 of the third, fourth and fifth editions of The Rubaiyat as it appeared in The Sketch, December 23rd 1896. It never served as a menu card for the Omar Khayyam Club, but it was used in the Smithers edition (p.19) and as the illustration of verse 11 of FitzGerald’s first edition in the Routledge photogravure Rubaiyat.



Fig.5: The first of James’s illustrations of The Book of Ruth as it appeared in The Sketch for February 3rd 1897. It subsequently became the Frontispiece of the Routledge photogravure edition of The Books of Ruth and Esther published in 1905.

ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

Fig.6a: The fifth of James’s illustrations of The Book of Ruth as it appeared in The Sketch for March 3rd 1897. It subsequently became the illustration facing p.32 of the Routledge photogravure edition of The Books of Ruth and Esther published in 1905.



Fig.6b: “Eve tempted by the Serpent”, a Preston doctor’s protest against Fig.6a. It was published in the article “The Devices of Gilbert James”, in The Sketch, on March 24th 1897.



Fig.7: The fifth of James’s illustrations of The Song of Songs as it appeared in The Sketch for June 17th 1896. It became the illustration facing p.62 in the Routledge photogravure edition of The Song of Songs published in 1906.



Fig.8: The third of James’s illustrations of The Song of Songs as it appeared in The Sketch for May 27th 1896. This one did not subsequently feature in the Routledge photogravure edition of The Song of Songs published in 1906.



Fig.9: James’s illustration to “The Sad Story of Tristram and Isolt” as it appeared in The Sketch for 8th March 1899, the lines being by Matthew Arnold. It subsequently became the illustration facing p.60 of the Routledge photogravure edition of Poems by Matthew Arnold, published in 1905.



Fig.10: The seventh (and last) of James’s illustration to George Meredith’s Bhanavar the Beautiful as it appeared in The Sketch for 11th August 1897. The scene is from the very end of the story, where the heads of Ruark and Bhanavar are presented to King Mashalleed.



Fig.11: One of James’s illustrations to Thomas Carlyle’s Nibelungen Lied as it appeared in The Sketch for 5th January 1898. The scene can be found in Carlyle’s Critical and Miscellaneous Essays (London: Chapman & Hall, London 1870), vol. 2, p.252.



Fig.12: One of James’s illustrations on the theme of “The Light Side of Nature”, here “The Mermaid: Ancient and Modern.” It appeared in The Sketch for 1st April 1896. It is a nice example of James’s humour.



Fig.13: One of several illustrations of poems which James did for The English Illustrated Magazine. This one illustrated a poem of the Earl of Rochester, and appeared in the issue for August 1896.



Fig.14: One of a series of twelve illustrations which James did on the theme of “Superstitions of the Month” for The English Illustrated Magazine. This one illustrated a superstition relating to May, and appeared in the issue for May 1895.



Fig.15: “Dancers for the Temple (Japan)” : One of James’s illustrations to Frederick Dolman’s article “Dancing Girls of the East”, as it appeared in The Idler, vol. 16 (Aug. 1899 — Jan. 1900.)



Fig.16: “An Indian Skirt–dance” : Another of James’s illustrations to Frederick Dolman’s article “Dancing Girls of the East”, as it appeared in The Idler, vol. 16 (Aug. 1899 — Jan. 1900.)



Fig.17a: “Within”: one of a pair of illustrations by James published in The Pall Mall Magazine in December 1899, on facing pages — “Within” on p.518 and “Without” on p.519. The former shows the comfortable festive celebrations of a group of portly, well–nourished monks; the latter — Fig.17b: — in contrast, shows an ill–nourished ordinary man suffering in the winter cold outside the monastery.



Fig.18: James’s illustration “Perplext no more &c” (verse 41 of the 4th edition) appeared in the issue of The Tatler for Dec 10th 1902. This illustration did not appear in any book version of The Rubaiyat, but was used as a menu card by the Omar Khayyam Club in November 1902 (see note 1a.)



Fig.19: James’s illustration “Here with a Loaf &c” (parody of v.11 of 1st edition) appeared in the issue of The Tatler for Feb 24th 1904. A nice example of James’s humour, as is Fig.12 above.



Fig.20: James’s illustration “For in the Market–place &c” (v.36 of the 1st edition) appeared in the issue of The Sphere for Nov 11th 1905. This illustration was never used in any book version of The Rubaiyat.



Fig.21: James’s illustration “Strange, is it not ? &c” (v.64 of the 4th edition) appeared in the issue of The Sphere for Aug 17th 1907. This illustration, like Fig.20, was never used in any book version of The Rubaiyat.



Fig.22: James’s illustration of verse 3 of the 4th edition, as it appeared in the Smithers edition of Fourteen Drawings, p.11.



Fig.23a: James’s illustration of verse 13 of the 4th edition, as it appeared in the Smithers edition of Fourteen Drawings, p.23. James’s signature is to the left of the foot of the man sitting on the trellis, with the date ’96 to the right of the foot; and Fig.23b: the same illustration as it appeared in the Altemus edition, facing p.56, minus James’s signature.



Fig.24: James’s illustration of verse 17 of the 4th edition, as it appeared in the Smithers edition of Fourteen Drawings, p.31.



Fig.25a: James’s illustration of verse 82 of the 4th edition, as it appeared in the Smithers edition of Fourteen Drawings, p.59. James’s signature is at the bottom right of the picture; and Fig.25b: the same illustration as it appeared in the Altemus edition, facing p.88, minus James’s signature.



Fig.26a: A tinted version of James’s illustration of verse 5 of the 4th edition, as it appeared in the R.F. Fenno & Co., New York, edition of 1908 (Potter #263.) The black and white original can be found in Smithers p.15, and facing p.20 in the Routledge / Dutton photogravure edition. Fig.26b: is a hand–coloured version of the same, as it appeared in the Routledge ‘deluxe’ edition. Here it illustrates verse 5 of the 1st edition.



Fig.27: James’s frontispiece of the Foulis edition of 1907. It illustrates verses 6 and 7 of the 1st edition.



Fig.28: James’s “Persian design” title–page of the Foulis edition of 1907.



Fig.29: James’s illustration of verse 42 of 1st edition, as it appeared in the Foulis edition of 1907.



Fig.30: “Under the Peepul–tree”: One of James’s illustrations for Edith Holland’s, The Story of the Buddha (1916).



Fig.31: “The Buddha and the savage Elephant”: another of James’s illustrations for Edith Holland’s, The Story of the Buddha (1916).



Fig.32: “The Aged Faust”: One of James’s photogravure illustrations for Anna Swanwick’s translation of Goethe’s Faust (1906).



Fig.33: “The Path to the Brocken”: Another of James’s photogravure illustrations for Anna Swanwick’s translation of Goethe’s Faust (1906).



Fig.34: “Then entered in those Wisemen three, / Full reverently upon their knee”: One of James’s illustrations for a book of Christmas Carols (c.1906)



Fig.35: “The Beehives”: One of James’s illustrations for an English translation (from Danish) of Carl Ewald’s book The Queen Bee and Other Nature Stories (1907).



Fig.36: “A Former Owner of the Jars”: One of James’s illustrations for M.R. James’s ghost story, The Five Jars (1922).



Fig.37: James’s frontispiece of A Selection from the Arabian Nights (c.1907). It depicts Aladdin and the African Magician.



Fig.38: One of James’s black and white illustrations for A Selection from the Arabian Nights (c.1907). It depicts the African Magician offering new lamps for old in the story of Aladdin.



Fig.39: James’s Frontispiece for Mind your own Buzziness (c.1912), a quirky book for children by the Roodletoot (W.J. Sanderson.)



Fig.40: James’s depiction of “Mr Roodletoot”, from Mind your own Buzziness (c.1912), a quirky book for children by the Roodletoot (W.J. Sanderson.)



Fig.41: The cover of James’s book for children, Toby and his Little Dog Tan, or the Great Detective of Fairy Land (1903), illustrated by Charles Pears.



Fig.42: James’s frontispiece for Tristan and Iseult — an Ancient Tale of Love and Fate (c.1911).



Fig.43: “Priest making an Incantation over an Aztec Lady”: one of James’s illustrations of Lewis Spence’s Myths of Mexico and Peru (1913).



Fig.44: “The Aged Quetzalcoatl leaves Mexico on a Raft of Serpents”: another of James’s illustrations of Lewis Spence’s Myths of Mexico and Peru (1913).



Fig.45: “The Princess and the Gourd”: another of James’s (colour) illustrations of Lewis Spence’s Myths of Mexico and Peru (1913).



Fig.46: “And Buddha taught the same Truths”: James’s Frontispiece for Ralph Waldo Trine’s book, In Tune with the Infinite (1926). The caption is not a quote from the book, but rather a summary of ideas expressed in various parts of the book (see p.76, p.160–1 & p.174–5.)



Fig.47: “To be at one with God is to be at Peace”: one of James’s illustrations for Ralph Waldo Trine’s book, In Tune with the Infinite (1926). The caption is a quote from p.109, though the illustration itself faces p.32.



Fig.48: “Can Joy drive away Old Age ?”: another of James’s illustrations for Ralph Waldo Trine’s book, In Tune with the Infinite (1926). The caption is not a quote from the book, but rather a summary of ideas expressed on p.56–60. The illustration itself, though, faces p.64.



Fig.49: “If Fear should enter, the House is undone”: another of James’s illustrations for Ralph Waldo Trine’s book, In Tune with the Infinite (1926). The caption is not a quote from the book, but rather a summary of ideas expressed on p.51–55 and p.115–7. The illustration itself, though, faces p.112.



Fig.50a: Clement Shorter’s bookplate by Walter Crane; and Fig.50b: Crane’s bookplate for himself.



Fig.51a: The cover of the Smithers edition of Fourteen Drawings illustrating Edward FitzGerald’s Translation of the Rubaiyat of Omar Khayyam by Gilbert James (1898); and Fig.51b: the cover of the Smithers edition of A Book of Fifty Drawings by Aubrey Beardsley (1896).

@темы: Europe, art, illustration

---

Пожнёшь бурю (Inherit the Wind), 1960.

Дополняя ретроспективу Спенсера Трейси, я невольно откладывала этот фильм "на потом" как потенциально тяжелый для просмотра. В центре картины - действительно произошедший в 1925 году в США громкий процесс над учителем, преподававшим теорию эволюции в школе, что на тот момент шло вразрез с местным законом. Дело приобрело широкую огласку, в результате которой в обвинители и адвокаты были привлечены по их собственному желанию видные общественные фигуры государства. В итоге все причастные, поначалу заинтересованные в "раскрутке" событий, так или иначе пострадали, скандал предпочли замять.

Но я забыла, насколько хорошей может быть классика тех лет, особенно когда сценарий имеет в основе литературный источник. Острая (и до сих пор животрепещущая) проблематика легко удерживает внимание вместе с хлесткими диалогами. Главные действующие лица выглядят очень жизненно - в отдельных случаях внушительно и неприглядно. Титанов за 50 Трейси и Марчу удаётся играть с лихвой. Каждый их них - поборник, чемпион, отважно сражающийся "за правое дело". Настолько, что становится ощутимо опасно принимать его так близко к сердцу. Незаинтересованный, незаангажированный зритель, пытаясь определиться с симпатиями на основании одного-двух их поступков, потерпит фиаско. Поначалу отталкивает цинизм одного, затем огорошивает безжалостность второго, нечувствительность третьей. Их пламенными речами, с которыми они отстаивают свою правоту, невозможно не проникнуться. В них вложена немалая толика их собственного "Я", за каждым стоят Идеалы, без которых высказанное теряет необыкновенную убедительность, превращается в болтовню.

Отдельно отмечу второстепенных героев — и даже не единичные фигуры, а общество, разделенное на два лагеря. Хорошо, основательно выделены как праведники-горожане, приветствующие гимнами своего героя Брэйди, так и молодые люди, ученики Кейтса и сторонники прогресса. Особенно запоминается благочестивая горожанка, миссис Кребс.

И когда дело в суде уже закончилось, неожиданная развязка заставляет встряхнуться и хоть на время отбросить косность. Так и хочется сказать всем — и тем, кто вступает в прения или участвует в дебатах, в первую очередь: посмотрите этот фильм. Смотрите и учитесь — в первую очередь сочувствию. Уважению к оппоненту. Милосердию души и трезвости рассудка. Отстаиванию того, во что верите. Если верите — боритесь всем сердцем. Задумывайтесь чаще, что такое - быть людьми. И цените всё то, что нас возвышает.

Рецензия с Кинопоиска: (с)

«Расстраивающий дом свой получит в удел ветер, и глупый будет рабом мудрого сердцем»
11:29, Книга притчей Соломоновых

Официальное название процесса, изображенного в этом фильме — Дело штата Теннесси против Джона Томаса Скоупа. Неформально — Обезьяний процесс.

Смысл процесса заключался в том, что учитель Скоуп стал преподавать в школе теорию эволюции Дарвина, которая противоречит Библии, что в свою очередь противоречило закону штата Теннеси.

Против Скоупа выставили сурового обвинителя, самого Уильяма Дженнингса Брайана, который трижды баллотировался на пост президента США (правда, неудачно), был блестящим юристом, адвокатом, и, что еще важнее в работе обвинителя в суде — отличным оратором. С мнением этого человека считались и очень уважали его достижения.

Противостоял этой «глыбе» не менее маститый юрист и адвокат — Кларенс Сьюард Дэрроу. Человек, широко известный в народе, участвовавший до того во многих процессах, принесших ему славу адвоката, защищающего права простых работяг и яростного противника смертной казни. Дэрроу так же был знаменит своим острым умом и пламенными речами.

Фильм изображает нам, как эти два титана встречаются в одном деле. Всегда интересно смотреть на что-то, в основе чего лежит реальная история. И особенно интересно смотреть на спор, на такую противоречивую даже сейчас, 87 лет спустя (дело проходило в 1925 году), тему религии.

Аргументы «за» и «против». Борьба таких понятий, как «религия» и «прогресс». Очень интересные диалоги, нередко преподнесенные с юмором, но одновременно заставляющиеся задуматься. Ну и, конечно же, особое удовольствие доставляет игра Фредерика Марча и Спенсера Трейси (который так понравился мне еще в фильме «Нюрнбергский процесс»).

Кстати, это не первая экранизация Обезьяньего процесса. По-моему их всего было четыре. И эта экранизация не достоверна на 100%. Например создатели позволили себе изменить имена главных героев: Кларэнс Дэрроу стал Генри Драммондом, а Уильям Дженнингс Брайан — Мэтью Харрисоном Брэди. Может, поменяв имена персонажей, те, кто делал этот фильм, как бы намекали, что они позволяют себе некоторые вольности и отклонения от реального хода дела? Однако отклонения от реальности не помешали этому фильму быть четырежды номинированным на «Оскар».

Лично у меня в этом фильме есть любимый момент: толпа, поющая «во славу Брэди», для которой все ясно не потому, что истина лежит на поверхности, а потому что люди противятся принять само существование чужой точки зрения; эта толпа проходит мимо статуи Фемиды. И невольно задаешься вопросом: фанатизм или объективность — что победит?

Это классика. Она неоценима.

@темы: movies, история, Спенсер Трейси, America, политика

---

16 картин, в основном по Шекспиру.

Alexandre-Marie Colin (French, 1798-1873), The three Withes from Macbeth, 1827



Arthur Gaskin (British, 1862-1928), Fiammetta, Portrait of Georgie Gaskin



Charles Edouard Edmond Delort (French, 1841-1895), Romeo and Juliet



Frank Cadogan Cowper (British, 1877 - 1958), The Patient Griselda



Franz Dvorak (Austrian, 1862-1927), Portrait of a Child



Franz Dvorak (Austrian, 1862-1927), Summer, 1917



Henri Gervex (French, 1852-1929) - Nellie Melba as Ophelia

+9

Henry Fuseli (Swiss, 1741–1825), Lysander with Helena and Hermia



James Clarke Hook (British 1819-1907), Othello's first Suspicion



Joseph Severn (British, 1793-1879), Portia with the Casket (from Merchant of Venice)



Lucy Madox Brown (British, 1843-1894), Ferdinand and Miranda Playing Chess, 1871



Philip Hermogenes Calderon (British, 1832-1898), Measure for Measure, 1873



Philip Richard Morris (British, 1836–1902), Audrey (from Shakespeare's 'As You Like It')



Sir Frank Dicksee (British, 1853 - 1928), Penelope



Walter Howell Deverell (British, 1827 - 1854), Twelfth Night, Act II, Scene IV (1850)



William John Wainwright (British, 1855–1931), Honest Jack Falstaff

@темы: Europe, art

---

John Byam Liston Shaw (British, 1872 - 1919)

The Woman, the Man and the Serpent



There is a great Field Marshall, my friend...



This is a Heart the Queen leant on... (The Marriage Procession of Arthur and Guinevere)



Time and Chance Happeneth to All' I returned, and saw under...



Truly the light is sweet...

+7

Blessed Damozel



Cupid Driving the Lovers



Love the Conqueror



Love's Baubles



Silent Noon



The Queen of Spades



The Queen of Hearts

@темы: Europe, art

---

"Пророк" (рецензии с Кинопоиска)

1) Мультикультурное чудо

В 2012 году было объявлено о планах экранизации одной из самых популярных книг мира — «Пророк» (1923) Джебрана Халиля Джебрана. Продюсером анимационной картины стала Сальма Хайек, которая также озвучила одного из персонажей — Камилу, маму маленькой главной героини Альмитры; в свою очередь другого главного героя, философа, поэта-заключенного Мустафу озвучил Лиам Нисон.

Книга, состоящая из 26 стихотворений в прозе, заслужила невероятную популярность. Миллионная копия книги была продана ещё в 1957 году, а с тех пор её продажи только набрали оборотов — более 100 миллионов экземпляров по всему миру, при этом книга была переведена на более, чем 40 языков.

Сюжет книги рассказывает о пророке Аль-Мустафе, который рассматривает с философской точки зрения вечные темы — любви и брака, воспитания детей и отношения к смерти, верности в дружбе и человеческой щедрости, радости и горя, покупок и продаж, законов и свобод, страсти и боли, будничных разговоров и сакральных молитв, обучения и самопознания.

Над созданием мультфильма трудились мультикультурные команды известных аниматоров со всех уголков планеты: Томм Мур («Песня моря»), Нина Пэйли («Сита поёт блюз»), Билл Плимптон («Идиоты и ангелы»), Жоанн Сфар («Кот раввина»), Джоан С. Грац («Мона Лиза, спускающаяся по лестнице»), Гаэтан и Пол Брицци («Фантазия 2000»), Михал Соха («Цыпочка») и др. Соответственно в мультфильме представлены различные подходы и анимационные техники. Разные команды занимались отдельными главами книги, поэтому каждая из глав выполнена в своём уникальном стиле не только повествования, но и графики. Руководил всеми командами главный режиссёр Роджер Аллерс («Девочка со спичками»).

Саундтрек к мультфильму написал оскароносный композитор ливанского происхождения Габриэль Яред, автор музыки для кинофильмов «Английский пациент», «Талантливый мистер Рипли», «Холодная гора», «Осень в Нью-Йорке», «1408», а также для полнометражных анимационных лент — «Азур и Азмар» Мишеля Осело, «Гандахар» Рене Лалу и др.

На 67-ом Каннском кинофестивале в мае 2014 года была показана рабочая версия мультфильма, полноценная премьера которого состоялась в сентябре того же года на Международном кинофестивале в Торонто (TIFF — Toronto International Film Festival). (с)

2) Духовной жаждою томим

Пророк — мультфильм, который для российского зрителя остался незамеченным (я первый пишу рецензию! К слову, впервые в своей жизни для Кинопоиска). Мультфильм не получил ни русского дубляжа, ни широкого проката в России. По крайней мере, в Сибирь его точно не привозили. И очень зря. Основанный на романе ливанского художника, писателя и философа Халиля Джебрана, мультфильм состоит из нескольких новелл, объединённых общей историей. Примечательно, что все новеллы были воплощены на экране разными режиссёрами и аниматорами. Команда получилась очень разнообразной, ведь у каждого режиссёра свой уникальный и неповторимый стиль.

Тут вам и Роджер Аллерс («Король Лев») и безумно талантливый ирландский аниматор Томми Мур («Песнь Моря», «Тайна Келлс») и даже безумец от мира анимационного андеграунда Билл Плимтон («Идиоты и ангелы»). Поэтому смотреть «Пророк» одно удовольствие. Скажу даже больше, при просмотре, я получил настоящее ни с чем не сравнимое прекрасное анимационное переживание.

Если вам наскучили однообразные и безликие мультфильмы от Disney с хэппи-эндом или от Dream Works c говорящими животными, то анимация «Пророк» стопроцентно придётся вам по вкусу.

Сюжет мультфильма прост, но не банален. Потому что каждое слово, вылетающее из уст главного героя — правда. Простая, но чистая и прекрасная правда, о которой, порой, мы все забываем. Автор проходит по вечным философским темам, которые волнуют людей на протяжении многих веков, используя при этом притчевые формулировки, заключённые в потрясающие визуальные образы. И простота сюжетная окупается с лихвой прекрасной, по-хорошему сложной, насыщенной и разнообразной анимацией. Печально, что такие искренние и живые мультфильмы остаются на обочине анимационного мира, но если вы посмотрите его и посоветуете всем своим друзьям, быть может, ещё не всё потеряно! Ведь после просмотра появляется чёткое осознание того, что ты увидел не просто мультфильм, а настоящее произведение искусства. (с)

@темы: movies, literature wars

---

Невеста была в трауре

Посмотрев на днях давно отложенный "Затухающий огонёк", я наткнулась на вечно печальную и безумно притягательную в неповторимой женственности Жанну Моро в очередной роли и поняла, что скучала. Из неотсмотренных фильмов с ней выбрала Трюффо "Невеста была в трауре", своеобразный оммаж Хичкоку.



Люблю фильмы с ней именно в безусловно главной женской роли, когда она не делит передний план ни с кем. Достигается фокус, необходимый для передачи ею зрителю внутреннего напряжения, актерского нерва. Фильм, построенный вокруг неё, не может быть неудачным. Здесь она - безусловная femme fatale, жертва и немезида одновременно, с глубокими по-своему мечтательными глазами, завораживающая своей сокрытой историей, обо рте которой "можно написать целый роман, будь ты писатель", говорит художник, рисующий картину с героини в фильме. Уста сомкнуты, и раскроют загадку только в последний миг — перед неотвратимой смертью.



А она приходит в разных обличиях. Причем минимум двоим кажется невероятно красивой, той самой феей, которую можно ждать всю жизнь. Но героиня Моро — Жюли — уже неспособна к подобным чувствам, движимая местью, она ушла далеко от самой возможности прощения, воскресения ради жизни заново. Ее движения отточены, сама персона, фигура излучают фатализм. Не Эриния - Немезида. Не мщение, но возмездие. Столкнуть? Отравить? Удушить? Зарезать? Застрелить? Прямое физическое насилие "пасть от руки" применяется лишь единожды, к непосредственному убийце мужа Жюли Колер, Дэвида. И даже тогда, хоть зритель эту сцену не видит на экране, воображение рисует безмерно скорбящие глаза Моро — свершилось, кончено, но облегчения не принесло.



Выразительных средств у Трюффо в избытке, метафоры и символы расположены равномерно. Важен и ахроматический цветоряд одежд невесты-вдовы. Почти повсюду - игра их контраста. Сдержанность, цельность, закованность в драпировки строгого плаща, уязвимость и легкость газовой ткани траурного банта присутствуют в одном ансамбле. Белизну прямого платья разбавляют агрессивные зигзаги черного цвета. Шик длинного наряда сменяет костюм в стиле "от Шанель". Интересна уже первая сцена, когда героиня складывает все вещи в чемодан, перемежевывая их между собой. Черный — траур, белый — саван. Просто и очень стильно.



На обручение первой жертвы Жюли приходит в белом вечернем платье, напоминающем подвенечное. Оно перекликается с ее собственной свадьбой.





Модному художнику Фергюсу, который безошибочно определяет ее типаж, она позирует в образе Дианы-охотницы, убивавшей слишком дерзких покусителей, осмеливавшихся просто взирать на неё. Самый известный — Актеон, растерзанный своими псами. И художник сам вручает новой модели реквизит, который послужит орудием преступления. Друг Фергюса (и первой жертвы, Блисса) Кори подмечает и подшучивает, что Диана в мифологии была девственницей. Вполне возможно, таковой является Жюли, которая, по ее собственному признанию, всю жизнь, сколько она себя помнит, ждала взросления, чтобы выйти замуж за Дэвида, застреленного в день их бракосочетания на ступенях церкви. Так жизнь подражает искусству, а Жюли сближается с этой архетипической богиней ещё больше.



Фергюс делает множественные зарисовки Жюли, отводя особое внимание напряженным мускулам, мышцам. Он словно любуется тем, что отнимет в недалеком будущем жизнь. Сам просит перевести прицел ближе к нему.







В день своей смерти художник надевает красный свитер.



В фильме мы не видим похорон Дэвида, но абсолютно черный, закрытый образ Жюли надевает на похороны Фергюса. Нет, она не оплакивает его, ее мотив иной.







Хотя, пожалуй, он был единственным, вызывавшем у нее какую-то симпатию. В какой-то момент ей становится сложно продолжать придерживаться своей игры, и она хочет выйти из неё поскорее, просит ускорить время завершения их совместных, скрыто-интимных сеансов.





И благодаря неожиданному "подарку" ее настигает внезапное озарение, обеспечивающее отчасти финал. После данного эпизода она становится совсем уставшей, старой, теряет часть своего обаяния, будто оно осталось отлито в картине на стене, которая имеет все шансы ее пережить.





Рецензия С. Кудрявцева:

Этот фильм — дань почести «маэстро саспенса» Альфреду Хичкоку и, пожалуй, самое «хичкоковское» произведение французского режиссёра Франсуа Трюффо, совсем не ученическое подражание, а талантливая, блестящая вариация на темы, стилевые особенности и кинематографические открытия признанного англо-американского постановщика. Например, в музыке жанр фантазии или вариации — вполне заслуженный и высокохудожественный пример творческого переложения одним композитором мотивов и мелодий другого. Кстати, и лента Трюффо выстроена как музыкальная пьеса, некое сочинение для виолончели с оркестром. И одна из блистательнейших сцен, разыгранная будто по нотам, происходит во время концерта в театре (между прочим, в этом тоже есть отсылка к Хичкоку, например, к двум версиям его картины «Человек, который слишком много знал»). Вдобавок данный фильм Франсуа Трюффо поставлен по произведению Уильяма Айриша, которого тоже экранизировал Альфред Хичкок («Окно во двор»).
Главная героиня, таинственная женщина Жюли, по очереди расправляющаяся с пятью мужчинами, один из которых мог убить её новоиспечённого мужа во время выхода из церкви после брачной церемонии, одновременно является и жертвой, и преступницей. Сочетание невинности и виновности в одной персоне подчёркнуто уже в названии: «Невеста была в чёрном». А противопоставление белого и чёрного, как разных цветов и различных сторон человеческой натуры, присутствует на всём протяжении действия. В качестве замечательного примера можно привести кадр с белым газовым шарфом бывшей невесты, который долго летает в воздухе над городом после совершения ею очередного убийства на смотровой площадке (здесь, пожалуй, содержится намёк на хичкоковское «Головокружение»).

Нет необходимости детально разбирать: где и как Трюффо вставляет в свою ленту сцены, перекликающиеся с творчеством мастера страха и чёрного юмора. Важнее, что французскому режиссёру удалось передать также и его манеру специфически и в совершенно неожиданных местах подшучивать над предположениями зрителей. Отдельная тема — соотношение этой картины Франсуа Трюффо с его собственными работами, в частности, безусловная рифмовка с другими опытами в криминальном жанре («Стреляйте в пианиста», «Сирена с «Миссисипи», вновь по Айришу, «Скорей бы воскресенье!», в нашем кинопрокате — «Весёленькое воскресенье»).

В то же время Трюффо иронически перефразирует свои излюбленные мотивы и навязчивые идеи, которые были воплощены в более личных произведениях. Допустим, появление Жанны Моро в роли Жюли — явная отсылка к образу Катрин из фильма «Жюль и Джим», где в финале, сидя рядом с Джимом, она направляла машину вниз с разрушенного моста. Героини Франсуа Трюффо, даже такие «роковые», по высшему счёту правы, более того — невинны, потому что в их самых непредсказуемых и вовсе недобродетельных поступках всё равно виноваты мужчины, которые не нашли «мирного исхода» из запутанных ситуаций.



Рецензия с Кинопоиска:

Легенда о непорочной мести

. (c)

Чтоб быть справедливым возмездие могло, Лишь злом воздавать подобает за зло.

(Фирдоуси Абулькасим)

Несправедливо, что в отзывах к этому фильму французского мэтра неоклассика Франсуа Трюффо, как впрочем, и в аннотации, обескураживающее раскрыты и причина мести таинственной незнакомки, и что ещё хуже роковой день, побудивший её к насилию. Фильм, который буквально соткан на загадке, на тайне, в режиме постоянного ожидания обострившихся и введённых до накала чувств, просто не заслуживал столь раннего и радикального падения завесы. Ведь, Трюффо, на то и идеолог «Новой волны», что строит своё кино не по канонам устоявшегося традиционного мышления, где зритель в течение всего кинофильма выяснял бы, отмстит ли Жули Колер за смерть невинно убитого мужа, всех ли мерзавцев она перебьёт? Нет, он ваяет кино так, чтобы зритель растворялся в его гениальном творении, тонул в океане таинства великой режиссуры, и сам находил вопросы, попутно раскрывая их суть. В режиме своего кинофильма режиссёр полностью даёт насладиться нам этим приёмом, в той хронологии, которую преподносит он сам.

Преданные поклонники кинематографа сразу разглядят в этой ленте беспрекословную дань почести «хичкоковскому детективу», с ярко выраженным жанровым нагнетанием саспенса, виртуозным монтажом, задающим необходимый ритм и будоражащим аккомпанементом, создающим должную атмосферу тревоги и страха при неизменно развивающейся детективной линии. Более того этот фильм поставлен по произведению Уильяма Айриша, неоднократно экранизированного и самим Хичкоком, а упомянутую музыку к фильму написал никто иной как Бернард Херрманн, главный композитор легендарных шедевров «Психо» и «Головокружение». При этом «Невеста была в трауре» — прежде всего авторское кино, по праву принадлежащее французскому гению, наполнившему классический роман присущим ему почерком окрылённого искусством художника.

Стиль Трюффо — это приближение кино к поэзии, по средствам грамотного использования огромного количества метафор и игры на скрытых значениях слов и образов, такая форма волнует гораздо сильнее, лучше передаёт чувства автора и тем самым каждый кадр приобретает здесь особый оттенок. Нужно признать, что и автор литературного оригинала, предоставил режиссёру бескрайний простор для подобного воплощения на экране, ведь образ невесты в трауре, тонко передающий контраст белого платья и чёрного траура, сам по себе многозначен и изыскан, и на долгие десятилетия, вплоть до провокационной вариации Тарантино, станет одним из самых используемых в кино. Весь этот поэтичный мир, выстроенный Трюффо на экране — это наш мир. Наш, обыкновенный, но зло и добро в нём сконцентрированы и противопоставлены друг другу — ярче и резче, чем в реальности, придавая тот самый художественный эффект, в том числе подчеркивающий нахождение в каждом человеке взаимоисключающих черт жертвенности и преступности. И, конечно же, Трюффо, не скрывает от зрителя своего восторженного отношения к главной героине; месть для него лишь повод явить миру истинное божество.

Женщина — центральный образ многих картин Трюффо — Богиня, не только безмерно красива, притягательна и сексуальна, она ещё самоотверженна и без промедления готова принести себя в жертву во имя любви, она не столько конкретная личность, сколько олицетворение святой Софии. Постоянная антитеза режиссёра в отношении борьбы полов и здесь лишний раз отдаёт предпочтение не в сторону сильного мужчины, который безысходно убит случайным выстрелом в день свадьбы, или же если мы говорим о лицах свершивших это — жалких, пошлых, безрассудных и беспомощных, изобретательно сражённых самым светлым существом кинофильма — слабой женщиной. Отнюдь, она не меняет свой образ, просто добро иногда обязано быть жестоко и в этот момент она уже не светлая София, а мистическая Ночь с факелом-кубком, в её облике появляется нечто грозное, в этот момент она безжалостная мессия, призванная вершить правосудие. В глазах её граничит целая буря, казалось противоречащих эмоций, чувств — это и страсть, и ненависть, и боль утраты, и, конечно же, любовь, навсегда оставшаяся с ней лишь в мечтах. Эта роль была словно создана для Жанны Моро, она само воплощение женственности, символ нежности и непорочности. Нет, её нельзя любить обыкновенной, земной любовью, а можно только поклоняться, как в прочем и самому кинофильму.

@темы: movies, Жанна Моро, Франция

---

И еще немного Дианы Крюгер

+11

@темы: fashion, photos, Diane Kruger, promo, actress, girls