Лилии не прядут
Не успела оглянуться - лето кончилось. Что ж, время возвращаться. :)

Сегодня решила начать с топа моих любимейших вокалисток, чьи голоса я обожаю. Расставлены в порядке вспоминания.

1. Тарья Турунен / Tarja Turunen. Ну конечно, что приходит в голову первым? Nightwish и Тарья, с чего, собственно, и началось формирование целого мейнстримового потока моих музыкальных предпочтений. Переплетение мощной космической энергии и арийно-оперных аранжировок в цельнометаллической оболочке прекрасного голоса.



2. Эмили Симон / Emilie Simon. Моя абсолютная, невероятная на Végétal и очень неплохая в остальных своих творениях, весёлая, солнечная и не устающая экспериментировать задорная и очень похожая внутренне на меня француженка. Трип-хоп в перекрещении с электроникой - форевер!



3. Кари Руэслоттен / Kari Rueslåtten. Отражение прекраснейшей Норвегии в Tears Laid in Earth. Атмосферные мягкие переливы, предвечерние сумерки и туманные рассветы. Всё это - Её голос. Нордическое волшебство хрупкой богини.



4. Ширли Мэнсон / Shirley Manson. Офигительная рыжеволосая бестия, которая сводила меня с ума в подростковом возрасте. Да что там, даже сейчас из-за солистки Garbage миллионы готовы поменять свою сексуальную ориентацию или хоть чуть задуматься над этим вопросом. Сплошной оргазм. Плохие девочки начинают и выигрывают.



5. Гвен Стефани / Gwen Stefani. Что в бывшем союзе с No Doubt, а что в нынешней сольной карьере, она никогда не осталяла меня равнодушной. Не знаю более "компанейской" и по-своему душевно-пронзительной певицы без лишнего пафоса. И - да - Cool будет оставаться рингтоном на моем мобильном еще очень долгое время.



6. Эмилиана Торрини / Emiliana Torrini. Ещё одно нордическое божество, берущее меня за самые жабры. Ох уж эти полуводно-иномирные переливы любви во время науки.



7. Ханна Хюккельберг /Hanne Hukkelberg. Знакомство состоялось с Нарнийской "Люси" и она в этом списке хотя бы потому, что является одной из наименее оцененных брильянтных составляющих современной скандинавской эклектики.



8. Эмма Шапплин / Emma Shapplin. Дама невероятной харизмы, красоты и таланта, но Эмили Симон в моем сердце ей не сместить. Тоже чувствуется внутреннее родство с ней. Запредельное сочетание классики и роковых песен. Доказательство того, что даже самые смелые мечты о прекрасном сбываются!



9. Бет Гиббонс / Beth Gibbons. Её вокал идеально подходит творчеству Portishead, а их я могу слушать в любое время без всякого трения. Голос Бет вливается в вены и течет по ним свободно как река, баюкая меня и расслабляя даже такими мотивами, как Sour Times.



10. А на это место много претенденток, от всяких Female Fronted Metal и до Милен Фармер, но пока я его оставлю вакантным.

Как видно из списка, голоса дам, поющих в разнообразных метал-группах, составляющих серьезный процент прослушиваний в моем плейлисте, по сути, не настолько меня затрагивают. Там музыка всегда берёт гору.

@темы: music

Лилии не прядут


@темы: miscellaneous

Лилии не прядут
Осторожно! Спойлеры!

Когда мы вчера шли в кино, больше всего я боялась, что изменят саму концовку о фильме - уж слишком смотрелся трейлерный махач на палочках Волдеморта и мальчика-который-выжил. В результате почти весь фильм свелся к "где-то я это уже видел". Мира Джоан Ролинг не чувствуется. Не чувствуется неповторимая атмосфера, присущая только данной истории. Неприятно морщишься и от осады Хогвартса (при виде настоящей орды пожирателей (откуда столько???) на подступающих холмах кто-то справедливо крикнул "Орки!"). Битва безобразна. Какой-то детский сад, не вызывающий эмоций. Толпы школьников, бестолково бегающих взад-вперед по лестницам, раздражают. Тролли радуют, да. Привет Питеру Джексону. Я уже умолчу о сцене на Кингс-Кросс, там сами поймете. А потом почитайте, как это в книге, и сравните - напоминает вам там что-то о "Матрице" или нет. Юмор, который так нравился в первой части "Даров Смерти" здесь куда-то выветрился напрочь. Раздражает хихикающая не в тему МакГонагалл "Всегда хотела наложить это заклинание!" Испорчены поцелуи главных пар какой-то неправдоподобностью, начисто убит момент с неожиданным появлением дракона в Гринготтсе (помимо него, из 3D я вынесла для себя красиво развоплотившегося Волдеморта и Снейпа в проеме окна - бай зэ вэй, что за мода начинать с него уже третий, если не ошибаюсь, фильм - может, Йейтс - фанат Рикмана?) Урезана история Снейпа и Лили, хотя те, кто не читал книгу, могут быть впечатлены. Печального Аберфорта Гарри обрывает, мол, не хочу знать, что произошло между тобой и братом - история Арианы, примечательная, так и не раскрыта. Впрочем, порадовали актеры, игравшие Симуса и Невилла. Им бы ещё немного больше экранного времени.

Наиболее положительно я восприняла всё-таки отрезок от полета на драконе и до битвы за Хогвартс, хороши сцены, связанные с диадемой Ровены Рейвенкло. Как компенсация, сцена в тайной комнате откровенно плоха.

Ах да. Не знаю, как это будет в русском переводе, но "український залізнопуз" взорвал зал сильнее всего.

Из рецензии на Кинопоиске:

Вот и настала пара подвести итог всему проекту «ГП». Заработать большие деньги — главная цель данного предприятия. Возможно, были и какие-то другие задачи, но все они поставлены в подчинение главной. Стоячие овации создателям кино-проекта — своей цели они достигли. За многие годы проект даже приобрёл лично себе армию фанатов и поклонников. Выскажу своё мнение, мне жаль, что эти люди ничего не почерпнули из книг Роулинг или почерпнули так мало, что стали фанатами вот этого вот!

Ну, собственно о последнем фильме. Нормального экшена фильм лишён. Создатели сделали его таким же, как и всё повествование: обрывочным, бессмысленным, без эмоций и драматизма. Сделали классически, как делают блокбастеры, которые, как известно, являются субстанцией, как правило, нелепейшим образом объединяющей комедию, драму и аттракцион. Здесь мы видим в основном испачканные, напряженные лица. Отчего же всё это происходит нам особо не показывают. Где боль, страдание, отчаяние? Где магия, сражения, где показано, насколько же тяжело защитникам Хогвартса? Почему нам всё время пихают лишь последствия сражения? А я Вам скажу. Потому что экранизация фундаментально провалилась ещё давно. Нету мира, нету привязанности эмоциональной у зрителя к героям, к школе, к ценностям Хогвартса. Зритель оставлен без характеров, атмосферы, истории. Потому, что-то тут прочувствовать очень трудно. Драма провалена полностью. Но, не смотря на это, в руках у создателей оставался ещё не потраченный козырной туз, который не зависел от прошлых фильмов и который я очень рассчитывал увидеть на столе. Создатели могли бы соорудить разгул магических битв. Но кроме фейерверка и эффектного выпада Кигсли Бруствера здесь мало что можно отметить. Показана лишь подготовка битвы, самой битвы нет. Жаль!

Да и как её нормально можно сделать без детального описания тёмных сил. А тёмные силы здесь представлены карикатурным предводителем, который может внушать ужас разве что совсем маленьким детям, психованной его подружки (кто сказал Хелене играть психбольную?) и сборищем болванов. Почему так произошло? Тут много факторов: ошибки в постановке, не предоставленная информация, актёрская игра, конечно, диалоги. Последние вообще чуть ли не главный бич всего проекта. Они настолько тупы, насколько Вы только можете себе представить. А если, где то не тупы, то не правильно сделаны, ибо не вызывают должного эффекта.

Отдельный итог можно подвести по персонажам. В конце концов, своего героя смог создать только Рикман. Его история действительно цепляет, человек явно работал над ролью. Посещение «Омута памяти» — лучший момент последнего фильма даже несмотря на то, что всё равно не производит шокирующего эффекта, хотя там раскрываются все основные секреты. Но все равно этот эпизод более-менее добротно сделан. Как не странно, но книжного персонажа смогла передать актриса, сыгравшая приведение дочери Кондиды Когтевран. Ей это удалось даже без истории о разбитой любви и с минимумом экранного времени. Не хочу гнать на остальных. Они играют на среднем уровне то, что им сказали, своих персонажей они создать не сумели.

Ну, и по мелочи. Звуковое сопровождение вполне нормальное, но никак не выдающееся. Спецэффекты как всегда сделаны отлично, динамично, но редко захватывают дух. Проект «ГП» продолжает отправлять на помойку все эпизоды книги, отвечающие на рефлексию и напряжение, или делает их топорно.

За редким исключением проектом «ГП» занимались не самые талантливые люди в мире кино: от отдельных актёров до режиссера и продюсеров.


(с)

Чуть выше уровня "Ордена Феникса" и "Принца-полукровки" для меня.

@темы: movies, гп

Лилии не прядут
Petersburg is a young city, Moscow is an ancient city.
Kyiv-is a very old man, the age of whom is eternity

Honoré de Balzac








И скоро я там вновь буду.

@темы: Украина

Лилии не прядут
О семье


Что-то большее, чем просто фильм или адаптация художественного произведения. Тема семьи, тема кровных уз, их нерушимости. Приоткрытие старинной, великой тайны - пока существует связь рода, великое братство и сестринство - власть, по сути, неделима. Все действуют в интересах всех, высшего блага - преуспевания семейства. Если кто-то поднимается - он обязан помогать другим, также не обделенным талантами. Это больше, чем круговая порука. Это поднимается до причастия. И законы верности и лояльности семье стоят гораздо больше, чем "просто бизнес". Это - настоящая эпическая сага, поднимающая заново единение кровью. Так строились великие империи, братья держались сестер, а дяди заключали союзы с племянниками. Семейные трагедии - самые острые. С ослабеванием семьи рушится ее благополучие, когда молодое поколение отторгает старые порядки, отрекается от всех и вся. Революции, гражданские войны - разрывы кровных уз. Руина и ее истоки.

Здесь - несколько показательных примеров. читать дальше

Верность до жестокости, преданность до смерти. В каждой социальной модели необходим закон, стоящий выше субъективного и личностного. Сила над силой, подобно кодексу чести.

Если кто-то, со своими талантами, отторгает семью - либо он сам гибнет (perishes), либо рушится семья, на него рассчитывавшая. Особенно это заметно, если у родственников вошло в привычку полагаться друг на друга. Великий родоначальник, потребность в прододжателях рода. Сильнейшие, умнейшие, наиболее способные к выживанию - в мире мафии, где за власть непрестанно борются, берут, удерживают и стараются не потерять. Законы выживания во всей своей прекрасности. Семья, дорогие родственники - наиболее уязвимое место каждого. Ценности, в которых говорит Вечность.

О привкусе


Поистине великолепные пейзажи горной Италии. Дух перехватывает. И - Нино Рота. Знойная суровость. Все - под небесами. И веселье, и большие деньги для этих удовольствий, и кровь, перемешанная с потом, честно, грубо, неприкрыто. Аль Пачино - молодой Бог. Марлон Брандо - старый. Беспредельная любовь к своим детям. Прощать, но не забывать. Королевская широта души.

@темы: movies

01:33

Remember

Лилии не прядут
Never apologize for showing feeling. When you do so, you apologize for the truth.
~Benjamin Disraeli

@темы: miscellaneous

Лилии не прядут


@темы: girls

Лилии не прядут
09.07.2011 в 18:04
Пишет  таксумбрия:

Originally posted by lj user byronkr
Вот и все… Вчера в Лондоне состоялась грандиозная мировая премьера последнего, восьмого, фильма о Гарри Поттере. Это долгожданное для многих зрителей и в тоже время печальное событие происходило на Трафальгарской площади. По красной ковровой дорожке прошлись практически все участники актерского состава, на протяжение 10 лет исполнявшие полюбившихся и давно уже ставших родными персонажей. Их приветствовала почти 10-тысячная толпа поклонников, стекавшаяся в центр Лондона еще с начала недели…

Россия и Украина сможет увидеть заключительную часть приключений самого знаменитого в мире волшебника начиная с 13 июля. Ну а пока милости прошу под кат - там есть на что посмотреть:) Много-много фотографий и не только:)
много-много.


URL записи

@музыка: Ри

@темы: movies, гп

Лилии не прядут
08.07.2011 в 18:47
Пишет  Contrary Cat:

Пяяяятница!
Пусть будет идеально-женственно-романтично эротичное.

Mark Arbeit



+13


URL записи

@музыка: Chris Rea

@темы: цветы, art, girls, flowers, beauty

Лилии не прядут




@темы: art, Japan, Code Geass

Лилии не прядут
(c)

О вкусах не спорят, или, как говорят британцы, Tastes differ. Разные у всех предпочтения: одним нравятся меха (и теперь даже президент Путин в курсе, что такое гигантские человекоподобные роботы), другие обожают стиль CLAMP (только не показывайте их работы художникам, штудирующим анатомические атласы), а кто-то в восторге от романтическо-аристократических историй, где из окон то и дело выпрыгивают непослушные принцессы (хотя всем им до Одри Хепберн, как до луны). Хроническая идиосинкразия на одно из вышеупомянутых явлений может служить веским оправданием для того, чтобы, не оглядываясь, пройти мимо «Кода Гиаса». Но самый важный WARNING – крупным кроваво-красным шрифтом – должен отмечать каждый DVD или сайт закачки. Это посерьёзней, чем предупреждение о сценах эротического содержания: «ВНИМАНИЕ: революция. ОСТОРОЖНО: Пафос».

Они неделимы, как рис и креветка в суши. Они суть причина и следствие – как юность и максимализм. Как не бывает академии без студсовета, так трудно представить нормальное восстание без пафоса, патетики и возвышенно-эмоциональных обращений с броневика. Лозунги, красивые жесты и принципиальность: «Землю – рабочим!», «Фабрики – крестьянам!», «Каждой принцессе – по рыцарю!», «Каждому рыцарю – по Ужасу Ночи!»

Революция, безусловно, дело молодых, лекарство против скуки, бессилия и чувства собственной неполноценности. Чем больше громких слов, тем меньше страха и сомнений. Пусть воздух сотрясается от близких взрывов – ещё есть время выяснить, кто прав (потому что прав может быть только кто-то один), проститься с друзьями (родственниками и соседями) и кратко перечислить основные пункты своей политической программы.

И поскольку риторическая часть спектра доведена до предела, остальные краски тоже максимально накалены: цвет волос и глаз – на зависть экспрессионистам, герои сплошь королевских кровей или просто выдающиеся, совпадения и стечения обстоятельств завязаны в тугой узел, а значит, следует ждать какого-нибудь решительного Александра. Под каждым кустом – белый рояль (ну, не рояль, но однозначно – белый). В обязательную программу также входит потеря памяти, школьный фестиваль, домашнее животное (1 шт.), герой-в-маске-и-плаще (1,5 шт.), мальчик-сирота (2 шт., но без очков), фансервис (много) etc.

Концентрированный до кристаллизации, перенасыщенный идеями, образами, приёмами и штампами, «Код Гиас» развивает не только традиционные мотивы жанра меха и политического боевика, но и вполне основательно покушается на мистику и даже любовно-романтическую драму. Чего здесь нет, так это повседневности: всё на сломе, надрыве, за полсекунды до катастрофы, за мгновение до коллапса. Это мир, где семнадцатилетним подросткам с неустойчивой психикой поручают боевые машины, таинственные незнакомцы руководят подпольем, а генерал-губернатор лично ведёт в бой свои войска – здравый смысл на уровне фэнтези-романов, разве что без эльфов и драконов.

Однако «Код Гиас» только выигрывает от своих недостатков: избавившись от узких рамок какого-то одного направления, он жертвует реализмом для того, чтобы поговорить на темы, реализмом отравленные. Бунты-революции, империи-демократии, равенство-элитарность – всё это в истории воплощалось с утомительной регулярностью и с очень разным результатом. Казалось бы, черпай сколько душе угодно… Но в серьёзном историческом фильме есть лишь последствия, но нет альтернатив. Всё сложилось так, как сложилось, а было бы иначе – не факт, что было бы лучше. Римская империя строит дороги на захваченных землях, Кромвель призывает Парламенту утвердить смертный приговор королю, Бунин описывает в «Окаянных днях» своё отвращение к строящемуся государству всеобщего равенства…

В реальности всё скучно и долго, в главных ролях – только взрослые, а чтобы по-настоящему разбираться даже в одном периоде, надо потрать время в библиотеках и архивах. А поговорить хочется, на эти же темы, но только чтобы попроще, поживее и поярче.

Как изменить мир к лучшему – и при этом сохранить равновесие и порядок, можно ли навсегда отменить неравенство – но обойтись без насилия, какие цели стоят средств, бывают ли такие цели и что вообще может быть целью?.. Все эти многочисленные вопросы и желания вложены в чистые руки, горячие сердца и холодные головы юношей, по рождению и воспитанию имеющих право вести за собой – и принимать судьбоносные решения.

Они ведь действительно особенные, что Лелуш, что Судзаку Куруруги. Не мальчишки, отмеченные слепым случаем, но герои, с детских лет осознавшие свою избранность (кстати, прекрасная иллюстрация к идее всеобщего равенства, идее лидерства и идее геройства). Отсюда их приверженность однажды сделанному выбору, отсюда стратегия «напролом», которую не переспорить. Как две стороны одной монеты, два выбора – и своя цепь последствий.

Но какой бы ни была разница между бунтарством, растущим из мести и жалости, и законностью, основанной на человеколюбии, это всегда воплощённое действие. Мир «Кода Гиаса» таков, что невозможно избежать выбора, решений и поступков. Лелуш и Судзаку одновременно и жертвы, и причины наступающего для Британской Империи «века перемен».

Здесь вообще каждый персонаж, словно символ, вбирает в себя сразу несколько ролей и значений. Карин, презирающая мать, но при этом готовая умереть за родину, искалеченная Нанали, ради счастья которой калечат и убивают десятки людей, Юфи, мечтающая о равенстве с теми, кто никогда не увидит в ней просто милую девушку – и многие другие, разные, многогранные, каждый со своим вИдением идеального мира.

Все они связаны друг с другом обязательствами, воспоминаниями, а нередко и родственными отношениями, и если проводить ниточки он одного к другому, то получится сеть, захватывающая как крупные королевские фигуры, так и мелочь, вроде влюблённой очкастой девчонки или артистических наклонностей внешне жестокого и пустоголового принца Кловиса.

Пространство «Кода Гиаса» и впрямь напоминает шахматную доску, но не последовательностью продуманных ходов, поскольку эмоции захлестывают, и нет никого, кто напоминал бы покорную гроссмейстерской воле пешку или ладью. Есть в шахматах один определяющий признак, присущий революции: ты либо за чёрных, либо за белых. Попробуешь сохранить нейтралитет – тебя всё равно запишут к тем или другим. «Кто не с нами – тот против нас», и это вполне оправданная тактика. Если человек рискует жизнью, он вправе ждать такой же отваги от соратников. Пацифизм на поле боя считают трусостью.

Постепенно пафос входит в привычку: когда ломаешь весь мир до основанья, в реконструкции участвуют все, а чтобы обращаться ко «всем вообще», приходится применять определённые стилистические приёмы, да и позы должны хорошо смотреться на ТВ-экране. С «Мы» начинает свою речь как Император, так и предводитель революционного движения, главное, помнить о необходимость жертв.

И не шутить. Веселье остаётся для обычной жизни. О предстоящих сражениях – только с серьёзным лицом. Или просто нацепить маску: так спокойнее, эмоции будут скрыты, и никто не заподозрит в кумире обычного старшеклассника, который спит, есть, кого-то любит, о ком-то заботится, в чём-то сомневается, чего-то боится.

Впрочем, строгость и несгибаемость не отменяют рутины и маленьких слабостей. Почти сразу после кровопролитного сражения наступает «час потехи», обязательный атрибут школьной темы и двойной жизни студентов-«оборотней». Слои чередуются, не смешиваясь, и за дуракаваляние в решающий момент даже граф гарантированно схлопочет по физиономии.

По части контрастов и неожиданных поворотов сюжета «Код Гиас» поспорит с американскими горками, но действительное достоинство этого произведения состоит, безусловно, в характерах – они словно ожившие архетипы, которые можно рассматривать с разных сторон, трактовать, любить или не любить. Герои-кодексы, герои-идеи, герои-мечты, герои-приговоры, герои-маски, живые и мертвые, воскресшие и умирающие.

Учитывая неоднозначность финала, когда нет ни ответов, ни вердиктов, зрители получили полную свободу «понимать» – и это обстоятельство включает в «Коде Гиасе» режим реального времени. Пока история замерла, пока не сделан последний решающий удар, остаётся время для того, чтобы выбрать свою сторону. Терпеть или сражаться, убивать или быть убитым. Либо активный революционер Лелуш, либо миролюбивый реакционер Судзаку. Вооружённые и очень пафосные. Времена такие.

@настроение: пересмотреть

@темы: anime, Code Geass

Лилии не прядут
Кстати, тесты у нее очень даже.

читать дальше +14

@музыка: Терион - концерт в Мишкольце

@настроение: тестюсь

@темы: tests

22:50

О как!

Лилии не прядут
Немного, потому без ката

Итак ты Богиня... Идзанаки и Идзанами
Идзанаки и Идзанами (вероятно, «первый мужчина» и «первая женщина»), в японской мифологии боги, последние из пяти поколений богов, являющихся на свет парами (до них было семь богов-одиночек, не имевших пола). Они — первые божества, имеющие облик и способные родить других богов. Высшие небесные боги, явившиеся первыми при разделении неба и земли, поручили им сформировать землю, которая находилась в жидком состоянии и, подобно медузе, носилась по морским волнам. Идзанаки и Идзанами погрузили пожалованное им богами копье в морскую воду и месили ее, вращая древко. Капли соли, падая с поднятого копья, загустели и образовали остров; получивший название Оногородзима («самозагустевший»). Сойдя на остров, Идзанаки и Идзанами превратили его в срединный столб земли и совершили брачный обряд, обходя вокруг столба и произнося любовный диалог.Однако их потомство оказалось неудачным: первое дитя родилось без рук и без ног, второе — пенный остров Авасима. Огорченные супруги обратились к богам за советом и узнали, что причина кроется в неправильном совершении ими брачного обряда: первой брачные слова произнесла богиня Идзанами, женщина. Супруги повторили обряд, но теперь первым говорил Идзанаки. От их брака на свет появляются Японские острова, а затем боги земли и кровли, ветра и моря, гор и деревьев, равнин и туманов в ущельях и многие другие. Последним рождается бог огня Кагуиути. Появившись из лона матери, он опалил его, и Идзанами умерла — удалилась в царство мертвых. Горюя о ее кончине, Идзанаки отправился за женой в подземное царство, поскольку страна «еще не устроена». После многих злоключений в царстве смерти Идзанаки бежал оттуда и расторг брак с Идзанами, ставшей богиней загробного мира. На земле Идзанаки совершил очищение, во время которого явилось на свет множество богов. Последними родились три великих божества: от капель воды, которой Идзанаки омыл левый глаз, появилась богиня солнца Аматэрасу, от воды, омывшей его правый глаз, — бог ночи и луны Цукуёми, и, наконец, от воды, омывшей нос Идзанаки, — бог ветра и водных просторов Сусаноо. Идзанаки распределил между ними свои владения: Аматэрасу получила равнину высокого неба, Цукуёми — царство ночи, а Сусаноо — равнину моря.


Пройти тест
Ну что ж... в бой! Ваше оружие - СЮРИКЕНЫ!
Метательное оружие ниндзя!!! Самый знаменитый вид сюрикенов — звёздочки сякены. Очень живописное оружие… жаль только, враг не успеет его разглядеть — очень уж быстро летит! :( :)image
Пройти тест
Забавно, но ты... Занавеска.
imageТы задвигаешь шторы своей души, чтобы посторонние глаза не видели лишнего. И прибываешь в закрытом состоянии довольно длительное время. Так тебе хорошо. Так тебе уютно. Но иногда приходят люди, которые отдёргивают занавески. Ты не против. Потому что они впускают к тебе солнечный свет. Но это те, кого ты любишь, кому доверяешь. Если же открыть тебя, «зашторенного», попытается кто-то другой — ему не позавидуешь.
Пройти тест




Какой кошкой Вы бы были via nataly_lenskaya & teh_nomad

@темы: tests

Лилии не прядут


@темы: YouTube

Лилии не прядут
И говорю всем, приложившим руку к созданию фильма, а особенно сценаристам, огромное спасибо. Может, действительно приквелы к хорошим франшизам снимать легче, чем сиквелы, но мне всё, начиная от момента ближе к середине, и до самого конца очень понравилось. Экшн затягивал и не отпускал, по драматической напряженности - неплохо, особенно местами, юмор легкий, именно то, что нужно в сложное время 1962 года. В одном месте чуть не всплакнула, эх... Все очень удались, актеры главные понравились, массовка тоже не очень отставала. Короткое появление Логана - и зал взрывается смехом над этим и вместе с этим эпичнейшим презрением, да.

Русские тоже показаны вовсе не злодеями, а так... наравне с американцами - неандертальцами. %) "Перекличка" капитанов кораблей порадовала. И говорят на чистом русском, черти, без акцента. Приятно. Только покои русского генерала неправильные, буржуйские, и кровать красная совсем не в тему, и человек такой конституции не позарится на тощую бабу, ну да ладно, это уж так. Мы шутили, что не было там крепкого дубового или елового стола, горки хрусталя и граненого стакана с водкой, а значит, не тру.

Чуть выше, чем просто хорошо.

@темы: movies

Лилии не прядут
Гимн Солнцу (творчество хеттов)


1


Солнцу — слава! В сердце человеку
Смотришь, Солнце, прямо с высоты,
Сердца ж твоего никто не видит.
Если кто-нибудь поступит дурно,
Ты вверху увидишь и осудишь.
Я иду своей дорогой правды.
Кто б ни поступил со мною дурно,
Солнце, пусть увидишь ты его!

2


Господин мой, бог небесный Солнца,
Человечества пастух! Из мор
Ты приходишь в вышину, небесный
Солнца бог. Вступаешь ты на небо!
Бог небесный Солнца, господин мой,
Ты над человеком, над собакой,
Над свиньей, да и над зверем диким,
Ежедневно суд вершишь, бог Солнца!

3


Солнце, господин мой справедливый,
Суд вершащий! Царь земли и неба,
Ты страною правишь, и даешь ты
Силу мужества, о справедливый!
Солнца бог, всегда ты благосклонен,
Исполняешь только ты моленья!
Милостивый бог, благое Солнце!
Как ты милостив, о справедливый!
Только праведного человека
Возвышаешь ты, благое Солнце!
Сын богини-матери Нингаль,
Зрелости достиг ты совершенной,
Из лазури борода твоя!
Посмотри! Перед тобой склонился
Человек — твой раб. Тебе он молвит:

«В окоеме, где земля и небо,
Лучезарно, Солнце, только ты.
читать дальше

@музыка: Abraxas

@настроение: Завтра была война

@темы: 9 muses

Лилии не прядут
Нет, это не о байкерах, а о замечательном легендарном фильме Говарда Хьюза 1930 года. Спустя несколько месяцев наконец смогла уделить время этой картине.

Атмосфера великолепна. "Сейчас так не делают". Такое не делали после Второй Мировой. Очень повезло, что этот высокобюджетный фильм о Первой Мировой был снят как раз в ту эпоху 1926-35 гг. Пусть и в Голливуде, но человеком, обожавшим небо. Мы хорошо знаем о Второй Мировой из фильмов, последовавших сразу после ее окончания, первого десятка лет - много документальной хроники, без лишнего романтизма, без преувеличенного ура-патриотизма. Но атмосферу, царившую в эскадрильях ВВС Британии начала Первой Мировой, я ощутила впервые именно в этом фильме.

Идиллия, очень неожиданная, довоенной Германии. Процветание. Братство. Сразу - противостояние двух братьев. Один - прожигатель жизни, яростно ее любящий, заботящийся о себе и своем комфорте. Второй - возвышенный идеалист, человек слова и чести. Приход войны и обострение конфликта. Насколько сильны настроения антивоенного характера. Насколько тогда на Западе не хотелось воевать. Трогательная развязка. Очень неожиданно показаны немцы - этакие армейцы-самодуры, фанатики точности и дисциплины. + камикадзе. %) Империя зла и только. А еще понимаешь, насколько минимальными тогда были потери среди гражданских лиц. Практически времена рыцарства. Огромная сосиска-сигара дирижабля - сплошной восторг. А, и еще забавно, когда впервые ловишь себя на понимании того, что картинка подцвечена в техноколоре.

Фильм замечательный. Особенно рекомендован к просмотру тем, что влюблен в небо и авиацию.



@музыка: Masterplan - Aeronautics

@темы: movies

Лилии не прядут


@темы: YouTube

01:42 

Доступ к записи ограничен

Лилии не прядут
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Лилии не прядут
ФАРИНАТА ДЕЛЬИ УБЕРТИ, ИЛИ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА




Fd ei s'ergea col petto e con la fronts

Come avesse l'inferno in gran dispitto.

Inferno, c. X.

А он, чело и грудь вздымая властно,

Казалось, ад с презреньем озирал.

Данте, «Ад», песнь X.



Старый Фарината дельи Уберти сидел на площадке своей башни, сверля острым взглядом ощетинившийся зубцами город. Фра Амброджо, стоя рядом с ним, смотрел на усыпанное закатными розами небо, которое гирляндами своих пламенных цветов осеняло холмы, окружающие Флоренцию. С ближних берегов Арно поднимался в неподвижном воздухе запах мирт. На озаренной светом кровле Сан-Джованни уже раздались последние крики птиц. Внезапно послышалось цоканье четырех пар копыт по острому щебню, взятому с ложа реки для того, чтобы замостить дорогу, и два юных всадника, прекрасных, как две статуи святого Георгия, выехали из узкой улочки и проехали мимо лишенного окон дворца Уберти. Когда они очутились у самого подножья гибеллинской башни, один из них в знак презрения плюнул, а другой, подняв руку, просунул большой палец между указательным и средним. И тотчас же оба, пришпорив лошадей, галопом въехали на деревянный мост.

Свидетель оскорбления, нанесенного его роду, Фарината оставался безмолвным и невозмутимым. Но иссохшие щёки его слегка дрогнули, и слёзы, в которых горькой соли было больше, чем влаги, медленно заволокли его желтоватые зрачки. Наконец, трижды покачав головой, он произнес:

— Почему этот народ ненавидит меня?
Фра Амброджо не ответил. И Фарината продолжал смотреть на город, который он видел теперь лишь сквозь едкий туман, обжигавший ему веки. Затем, по¬вернув к монаху свое худое лицо, где резко выдавались орлиный нос и угрожающий подбородок, он снова спросил:

— Почему этот народ ненавидит меня?

Монах сделал движение, словно отгонял муху:
— Неужели вас задевает, мессер Фарината, непристойная дерзость двух юнцов, вскормленных в гвельфских башнях Ольтарно?

Фарината. Мне, действительно, безразличны эти двое Фрескобальди, любимчики Рима, сыновья сводников и блудниц. Их презренье меня не пугает. Ни мои друзья, ни тем более враги не могут меня презирать. Но горестно мне чувствовать ненависть народа Флоренции.
Фра Амброджо. Ненависть царит в городах с той поры, когда сыновья Каина принесли туда вместе со своими искусствами гордыню и когда два фиванских рыцаря утолили своей кровью братоубийственную злобу. От обиды рождается гнев, а от гнева — обида. Ненависть плодовита и неукоснительно порождает ненависть.

Фарината. Но каким образом может рождаться ненависть от любви? И почему я ненавистен моему городу, который так люблю?

Фра Амброджо. Хорошо, я отвечу вам, раз вы этого хотите, мессер Фарината. Но из уст моих вы услышите лишь слова правды. Ваши сограждане не прощают вам того, что вы сражались при Монтаперто под белым знаменем Манфреда, в день, когда Арбия покраснела от крови флорентинцев. Они полагают, что в тот день, в роковой долине, вы не были другом своего города.
Фарината. Как! Я не любил его? Я жил его жизнью, жил только ради него, претерпевал усталость, голод, жажду, лихорадку, бессонницу и тягчайшую из кар — изгнание; всё время находился в смертельной опасности, под угрозой попасть в руки тех, для кого только умертвить меня было бы слишком мало; на всё осмелился, всё вынес ради него, ради его блага, ради того, чтобы он вырван был из рук моих врагов, которые являлись и его врагами, очищен от всяческого позора, волей или неволей побужден следовать добрым советам, избрать правильный путь, думать так, как думал я вместе с лучшими и благороднейшими людьми; я хотел, чтобы он стал совершенным по красоте, мудрым, великодушным, я принес в жертву этой единой страсти мое имущество, сынов, родичей, друзей; ради одной лишь его выгоды становился я щедрым, скупым, верным, коварным, великодушным, преступным. И я не любил его? Но кто же любил его, если не я?

Фра Амброджо. Увы, мессер Фарината! Ваша беспощадная любовь вооружила против нашего города силу и хитрость его врагов и стоила жизни десяти тысячам флорентинцев.
Фарината. Да, любовь моя к родному городу была и вправду так могуча, как вы говорите, фра Амброджо. И деяния, которые она мне внушила, достойны того, чтобы служить примером нашим сыновьям и сыновьям наших сыновей. Чтобы память о них не исчезла, я сам записал бы их, будь я искусен в этом деле. В молодости я слагал любовные песни, — дамы восхищались ими, а грамотеи их записывали. Но в остальном я всегда презирал искусство слова, как и все прочие искусства, и так же мало помышлял о писании, как о тканье. Пусть, следуя моему примеру, всякий делает то, что ему положено. Но вы, фра Амброджо, человек ученый, и вам следовало бы написать повествование о совершённых мною великих предприятиях. Это было бы к чести вашей, если, разумеется, вы повели бы свой рассказ не как церковник, а как дворянин, ибо деяния мои были подвигами рыцаря и дворянина. Все узнали бы из этого повествования, как много я совершил. И ни о чем содеянном мною я не жалею.
Я подвергся изгнанию. Гвельфы перебили всех моих родичей. Меня приняла Сьена. И это так восстановило против нее моих врагов, что они побудили народ Флоренции с оружием выступить против города-гостеприимца. Ради Сьены, ради изгнанников обратился я за помощью к сыну императора, королю Сицилии.

Фра Амброджо. К сожалению, это так; вы стали союзником Манфреда, друга султана Лучерии, астролога, вероотступника, отлученного от церкви.
Фарината. Папские отлучения мы глотали тогда, словно воду. Не знаю, научился ли Манфред узнавать будущее по звездам, но свою сарацинскую конницу он, действительно, весьма ценил. Он был мудрый государь, столь же осмотрительный, сколь храбрый, не тративший попусту ни крови своих людей, ни золота своей казны. Он ответил сьенцам, что пришлет им помощь. Многое пообещал он нам, дабы иметь право на такую же благодарность. Что же до исполнения обещанного, то сделал он немного, проявляя осторожность и боясь израсходовать свои силы. Он прислал свое знамя и сотню немецких всадников. Разочарованные и обиженные сьенцы хотели уже отвергнуть эту смехотворную подмогу. Я сумел подать им лучший совет и научил, как продернуть целую простыню сквозь узенькое колечко. Однажды, до отвала накормив немцев мясом и напоив вином, я подстрекнул их сделать вылазку, нарочито неуместную и такую неудачную, что они попали в ловушку и все были перебиты флорентийскими гвельфами, которые захватили белое знамя Манфреда, привязали к хвосту осла и вываляли в грязи. Я тотчас же известил Сицилийца о нанесенном ему оскорблении. Он откликнулся на него так, как я рассчитывал, и ради отмщения прислал восемьсот всадников и множество пехотинцев под началом графа Джордано, которого считали равным Гектору Троянскому. Меж тем Сьена со своими союзниками тоже собирала войско. Вскоре у нас оказалось тринадцать тысяч воинов. Флорентийских гвельфов насчитывалось, правда, больше. Но среди них были и лжегвельфы, только и ждавшие часа снова показать себя гибеллинами, а к нашим гибеллинам никакие гвельфы не примешивались. Таким образом на моей стороне были, разумеется, не все преимущества (ибо всех никогда не бывает), но значительные, существенные, неожиданные, каких не обретешь вновь, и я торопился дать сражение: при счастливом его исходе были бы уничтожены мои враги, а при несчастном погибли бы только союзники. Желаньем этой битвы я томился, словно голодом и жаждой. Я нашел и применил самый лучший способ вовлечь в нее флорентийское войско. Я послал во Флоренцию двух францисканских монахов, поручив им тайно сообщить Совету, что, горя раскаяньем и стремясь купить великой услугой прощение своих сограждан, я готов за десять тысяч флоринов открыть им одни из ворот Сьены, но для успеха этого дела необходимо, чтобы всё флорентийское войско вышло на берег Арбии под предлогом оказания помощи гвельфам из Монтальчино. Когда мои монахи отбыли, я изблевал из уст своих только что произнесенную просьбу о прощении и стал ждать в жесточайшей тревоге. Я боялся, чтобы нобили Совета не сообразили, каким безумием было бы посылать войско на Арбию. Но я надеялся, что именно сумасбродством своим этот план придется по душе простолюдинам и они примут его тем более охотно, что против него окажутся вызывающие в них недоверие нобили. И действительно, нобили почуяли западню, но ремесленники зато попались в мои сети. В Совете они составляли большинство. По их решению флорентийское войско выступило в поход и осуществило план, начертанный мной для его же гибели. Как прекрасна была заря того дня, когда, верхом на коне, вместе с небольшой кучкой флорентийских изгнанников, ехал я среди сьенцев и немцев и вдруг увидел, как лучи солнца, прорвавшись сквозь утренний туман, озарили лес гвельфских копий, покрывавших склоны Малены! Я достиг того, что враги попались мне в руки. Надо было проявить еще немного искусства, и я мог быть уверен в том, что раздавлю их. По моему совету граф Джордано трижды провел перед флорентийским войском пехотинцев сьенской городской коммуны, меняя после каждого раза их куртки, дабы флорентинцам представилось, что их в три раза больше, чем на самом деле: и он показал их гвельфам сперва красными, что предвещало кровь, затем зелеными, что предвещало смерть, и, наконец, наполовину белыми, наполовину черными, что предвещало плен. И предвещания сбылись. О, какая радость преисполнила меня, когда, напав на флорентийскую пехоту, я увидел, как она дрогнула и закружилась, словно стая ворон, когда подкупленный мною человек, чье имя я не произношу, чтобы не осквернить моих уст, ударом меча сокрушил штандарт, который должен был защищать, а все конники, тщетно высматривавшие, где же бело-голубое знамя, вокруг которого им следовало сплотиться, обратились в беспорядочное бегство и давили друг друга, мы же, бросившись в погоню, резали их, как свиней на базаре. Держались одни лишь ремесленники флорентийской коммуны, и всех их пришлось перебить вокруг окровавленного карроччо. Наконец перед нами оказались только мертвецы да жалкие трусы, которые сами вязали друг другу руки, чтобы показать нам свое смирение, на коленях вымаливая пощаду. Я же, довольный совершённым мною делом, держался в стороне.
Фра Амброджо. Увы, проклятая долина Арбии! Говорят, что и теперь, после стольких лет, она пахнет смертью, что в ней нет никого, кроме диких зверей, и по ночам ее наполняют своим воем белые псицы. Неужто сердце ваше, мессер Фарината, настолько очерствело, что вы не разразились слезами, когда увидели, как в окаянный этот день цветущие склоны Малены впитывали флорентийскую кровь?
Фарината. Единственное огорчение, которое я тогда испытал, доставила мне мысль, что своим деянием я показал врагам путь к победе. Сокрушив их после десятилетнего горделивого владычества, я дал им предощутить то, на что они, в свою очередь, могли надеяться по истечении такого же числа лет. Я подумал, что, раз с моей помощью повернулось таким образом колесо Фортуны, оно снова повернется и раздавит моих единомышленников. Это предчувствие омрачило сверкающий блеск моей радости.
Фра Амброджо. Мне показалось, что вы, будучи в этом вполне правы, считаете мерзостью предательский поступок человека, втоптавшего в кровавую грязь знамя, под которым он вышел на поле битвы? Даже я, знающий, что милосердие господне беспредельно, задумываюсь, не находится ли Бокка в аду вместе с Каином, Иудой и отцеубийцей Брутом? Но если преступление Бокка столь гнусно, не раскаиваетесь ли вы - в том, что оказались подстрекателем? И не кажется ли вам, мессер Фарината, что и вы сами, завлекши в западню флорентийское войско, вызвали гнев бога праведного и совершили недозволенное?
Фарината. Всё дозволено тому, кто действует, подвигнутый силой разумения и чувства. Обманув своих врагов, я совершил не предательское, а славное дело. И вы тяжко заблуждаетесь, фра Амброджо, если считаете преступным то, что я, ради победы моей партии, использовал человека, повергнувшего свое же знамя: ибо сама природа, а вовсе не я, сделала его подлецом, и только я, а не природа, обратил его подлость ко благу.
Фра Амброджо. Но, раз вы, даже сражаясь против отечества, любили его, вам, наверное, горестно было, что вы могли победить его лишь с помощью сьенцев, его врагов? И разве от этого вы не ощущаете стыда?
Фарината. Почему я должен стыдиться? Разве я мог иным способом восстановить свою партию в родном городе? Я вступил в союз со сьенцами и Манфредом. Если бы понадобилось, я взял бы в союзники даже африканских исполинов, у которых имеется только один глаз во лбу и которые питаются человечиной, как о том рассказывают видевшие их венецианские мореплаватели. Добиваться в подобном деле успеха— не то, что играть по всем правилам в какую-нибудь игру вроде шахмат или шашек. Даже если бы я считал, что такой-то ход допустим, а такой-то нет, полагаете вы, что мои противники играли бы точно так же? Нет, конечно, на берегу Арбии шла не игра в кости, словно где-нибудь в увитой виноградом беседке, когда на коленях у играющих дощечки, а в руках у них белые камешки, чтобы отмечать взятые очки. Надо было победить. Это знала и та и другая партия.
Однако я согласен с вами, фра Амброджо, что нам, флорентинцам, лучше было бы разрешать наши распри лишь между собою, без чужой помощи. Гражданская война — дело столь прекрасное и благородное и требующее столь тонкого искусства, что надо по возможности избегать участия в нем чужих рук. Лучше всего, чтобы вели его исключительно сограждане, и предпочтительно дворяне, способные приложить к нему неутомимые руки и свободный от всего постороннего ум.
Не скажу того же о войнах внешних. Это предприятия полезные, порою даже необходимые, которые затевают с целью сохранить или же расширить границы государств, либо для того, чтобы улучшить обмен товарами. Ведя самолично такие грубые войны, большей частью нельзя достичь особой выгоды и приобрести великой славы. Народы разумные охотно препоручают эти войны наемникам и доверяют их ведение опытным полководцам, которые умеют достигать многого с небольшим количеством солдат. Тут необходимо лишь хорошо знать военное ремесло и тратить больше золота, чем крови. Чувство в это дело вкладывать невозможно. Ибо совершенно неразумно ненавидеть чужестранца за то, что его интересы противоположны нашим. Но вполне естественно и разумно ненавидеть соплеменника, противодействующего тому, что сам ты считаешь благим и полезным. Лишь в гражданской войне можно показать проницательность ума, стойкость души и мощь сердца, полного гнева и любви.
Фра Амброджо. Я — наибеднейший из тех, кто служит бедным. Но у меня есть один лишь владыка— царь небесный; я не буду верен ему, если не скажу вам, мессер Фарината, что единственный воин, безусловно достойный хвалы, — тот, кто идет под знаменем креста с песней: Vexilla regis prodeunt.'
Блаженный Доминик, чья душа, словно солнце, воссияла над церковью, омраченный потемками лжи, учил, что война против еретиков тем милосерднее к человеколюбивее, чем она яростней и ожесточенней. Поистине, это хорошо понял тот, кто, нося имя князя апостолов, стал камнем из пращи, поразившим прямо в лоб Голиафа ереси. Сей Петр претерпел мученическую смерть между Комо и Миланом. Он дал своему ордену величайшую славу. Кто поднимет меч против такого воина, тот в глазах господа нашего Иисуса Христа второй Антиох. Но, учредив империи и республики, бог дозволяет защищать их оружием и обращает взор свой на полководцев, которые, призвав его, обнажают меч во спасение своего земного отечества. Напротив, он отвращается от гражданина, который наносит удар своему городу и проливает кровь его сынов, как это делали с таким великим упорством вы, мессер Фарината, не страшась того, что Флоренция, вами растерзанная и обескровленная, уже не в силах будет сопротивляться своим врагам. В старинных летописях находим мы свидетельство тому, что города, ослабленные внутренними распрями, становились легкой добычей чужеземца, только того и ждавшего.
Фарината. Монах! Когда следует нападать на льва — когда он спит или когда бодрствует? Так вот, благодаря мне лев Флоренции не дремал. Спросите у пизанцев, какого успеха добились они, напав на него в то время, когда я разъярил его. Поищите в древних сказаниях, может быть вы обнаружите также и свидетельства другого рода — что города, где бурно кипят гражданские страсти, всегда готовы на жаркий бой с внешним врагом, а народ, успокоенный мирной жизнью, обороняет свои ворота без всякого пыла. Знайте, что оскорбить город, достаточно бдительный и доблестный, чтобы вести гражданскую распрю, — дело опасное, и перестаньте утверждать, что я ослабил свое отечество.
Фра Амброджо. Однако вы хорошо знаете, что Флоренция едва не погибла после этой роковой битвы на Арбии. Охваченные ужасом гвельфы вышли за ее стены и по доброй воле отправились в горестное изгнание. Совет гибеллинов, созванный в Эмполи графом Джордано, постановил разрушить Флоренцию.
Фарината. Это правда. Все требовали, чтобы от нее камня на камне не осталось. Все говорили: «Уничтожим это гвельфское гнездо». Лишь я один встал на ее защиту. И один я уберег ее от всякой беды. Мне обязаны флорентинцы светом дня и дыханием жизни. Если бы у тех, кто плюет на моем пороге, было в сердце хоть немного благодарности, они чтили бы во мне родного отца. Я спас свой город.
Фра Амброджо. После того, как сперва погубили его. Всё же, да зачтется вам этот день в Эмполи и на том и на этом свете, мессер Фарината! Да соизволит святой Иоанн Креститель, заступник Флоренции, донести до слуха господа нашего слова, произнесенные вами в собрании гибеллинов! Повторите мне, прошу вас, эти благородные слова. Они передаются по-разному, и я хотел бы знать их точно. Правда ли, как говорят многие, что вы исходили из двух тосканских пословиц — одной об осле, другой о козе?
Фарината. Насчет козы я уж не помню, а вот насчет осла память у меня сохранилась лучше. Может быть, как потом уверяли, я перепутал обе пословицы. Но это мне безразлично. Я встал и сказал приблизительно так:
«Осел пожирает репу без разбора, как ему вздумается. Так и вы готовы рубить, не разбирая, завтра так же, как и вчера, не рассудив, что надо уничтожить, а что следует сохранить. Но знайте, что я страдал и боролся только для того, чтобы жить в родном городе. Поэтому я буду защищать его и, если придется, паду с мечом в руке».

Сказав это, я покинул собрание. Они бросились вслед за мной и, стараясь успокоить меня, поклялись пощадить Флоренцию.
Фра Амброджо. Да забудут потомки, что вы были при Арбии, да помнят они, что вы были в Эмполи! Вы жили в жестокое время, и я думаю, что тогда ни гвельфу, ни гибеллину нелегко было спасти свою душу. Бог да убережет вас от преисподней, мессер Фарината, да примет он вас после смерти в своем святом раю.

Фарината. Рай и ад существуют лишь в нашем представлении. Так учил Эпикур, знают это, после него, и многие другие. Да и вы сами, фра Амброджо, разве не читали в вашем писании: «Участь сынов человеческих и участь животных — участь одна: как те умирают, так умирают и эти».
Но если бы я, подобно заурядным людям, верил в бога, то молил бы его оставить меня, после моей смерти, всего целиком здесь, и душу мою заключить вместе с телом в могиле под стенами моего прекрасного Сан-Джованни. Там имеются гробницы, вытесанные из камня римлянами для своих мертвецов; теперь они вскрыты и в них ничего нет. На таком ложе я хотел бы, наконец, успокоиться, погруженный в сон. При жизни я жестоко страдал на чужбине, а находился на расстоянии лишь дня от Флоренции. Будучи еще дальше от нее, я буду больше страдать. Я хочу навсегда остаться в моем возлюбленном городе. Пусть и родичи мои остаются там!
Фра Амброджо. С ужасом слышу я, как вы хулите имя того, кто создал небо и землю, холмы Флоренции и розы Фьезоле. А больше всего страшит меня, мессер Фарината дельи Уберти, что душа ваша придает злу некое благородство. Если, вопреки упованию, которое еще теплится во мне, беспредельное милосердие божие не коснется вас, вами, я думаю, сможет гордиться ад.



1 Грядет воинство владыки (лат.).


@музыка: Глюк - Орфей и Эвридика

@настроение: у каждого свои кумиры

@темы: философия, 9 muses, Франция