Лилии не прядут
суббота, 28 июня 2014
Лилии не прядут
Осторожно! Спойлеры!
Не секрет, что я люблю Эммануэль Беар, особенно ее раннее творчество. Не секрет, что считаю ее последние роли слабыми и малоинтересными. Как-то просматривая ее фильмографию на Кинопоиске, отметила для себя на будущее Les yeux jaunes des crocodiles, чей синопсис показался мне интересным. И вот он вышел наконец у нас. Фильм, от которого я не ждала ничего особенного, внезапно выявился многослойным и неоднозначным. Начало не сулило интереса, я даже испугалась, что поставлю этой французской драме 5/10, но за два часа персонажи раскрылись настолько полно, что я, не читав роман Катрин Панколь, поняла - это очень и очень добротная экранизация современного бестселлера. Действительность передана правдиво. Минуты проходят, словно я листаю одну за другой страницы книги.
В центре - история одной семьи. Каждого хочется описать отдельно.
Жозефина (Джо), младшая сестра. 40-летняя женщина, от которой уходит муж. Джо не назвать красивой, и уж тем более - следящей за собой. Тощая фигура, сгорбившаяся осанка, вечно спешащая походка, нелепые наряды. Посвятив себя науке, она работает в университете, она - профессор-медиевист, чей конек - торговое сословие Франции 12 века. Это - страсть всей ее жизни, которой Джо отдается полностью, невзирая на насмешки матери и сестры, но денег она не приносит. Трагедия Джо - в ранней смерти отца, который единственный любил ее. Старшая пятнадцатилетняя дочь открыто не любит мать, в отличие от отца, и выказывает ей при удобном случае свое всяческое презрение, что та не способна вызвать уважения к себе и терпеливо сносит все насмешки и подшучивания, равно как разрешает пользоваться своей добротой. Младшая дочь лет восьми любит мать открыто, но так же равно любит и своего отца. Очередным ударом для Джо становится известие банкира, что ее муж перед отъездом в Южную Африку подделал ее подпись в качестве поручителя и взял большой кредит на 40 тысяч евро - разводить крокодилов на ферме для китайской мануфактуры. Ей приходится прикладывать еще больше усилий, чтобы поддерживать семейный бюджет на плаву.
Ирис, старшая сестра. "Успешная" не работающая 44-летняя женщина при богатом муже, которая ведет светскую жизнь, уделяет слишком много внимания тому, чтобы обращать на себя внимание. В свое время она удачно вышла замуж за адвоката, специализировавшегося на защите авторских прав. Но ее постоянно грызет червячок сомнений - а годится ли она на что-либо настоящее? Вроде все в ее жизни идеально, но эта жизнь пуста. В отличие от лучшей подруги Джо, действительно поддерживающей ту в трудной ситуации, ее "лучшая" подруга не пропускает случая задеть Ирис, между ними нет здоровой дружбы, а лишь зависть и подначивание со стороны менее богатой товарки. Она же посеяла в голове Ирис сомнение, упавшее на подготовленную почву - а верен ли ей супруг? Ведь его компаньонка - умная и интересная, образованная женщина. Наверное, это именно тот случай, когда женщине приходит в голову удержать мужчину как цель жизни от скуки, вот и Ирис приходит к сосредоточенности, поглощенности целью, чтобы муж "взглянул иными глазами" на нее, увидел в ней нечто новое, от безделья, нереализованности себя самой, ее попытки и рискованная игра направлены именно на привлечение внимания к себе, когда ей больше ничего не остается.
Стоило бы Ирис найти настоящее дело, вовлекающее ее талант, проблема отпала бы сама собой. Но печально то, что она сама знает и признает: как творческий человек она бездарь, не способный написать и четырех строчек. У нее есть парочка скелетов в шкафу, главный из которых относится еще к студенческим годам, когда девушка училась в Америке в институте кинематографии. Её группа подготовила сценарий для выпускного фильма, а Ирис после выкрала его и отправила в Голливуд под своим именем. Позже одна из студенток-сценаристок узнала свою работу, направила гневное послание маститым киноделам на Фабрику Грез, те же обратились к адвокату. Конфликт был улажен благодаря усилиям последнего, влюбившегося в Ирис, но от нее все американские друзья отвернулись, в том числе ее парень. Позже он стал известным талантливым режиссером. Именно с журнальной статьи о его новом фильме о любви начинается желание Ирис доказать и себе, и мужу, и ему, что она всё же писатель. Она согласна рисковать, не играя честно, лишь бы выкручиваться из ситуаций, когда легко раздавать громкие обещания, но нет способностей их выполнять. Ирис всегда была любимицей матери, красавицей со светлыми волосами и большими глазами. Когда-то этого было достаточно. Сейчас, окруженная завистницами, фальшивыми друзьями, ждущими, когда она оступится, она идет ва-банк, объявляя на званом ужине, что пишет книгу. В качестве темы романа она берет первое, что приходит в голову - 12 век, тему, на которой специализируется ее сестра. В этот раз она загоняет себя в такой "светский" угол, что идти на попятный для нее просто немыслимо. Она отчаянно хочет, чтобы ею гордились - муж, родные, университетская любовь, с которым она потерпела свою болезненную неудачу, не осознавая, что это - яркое подспудное желание ее собственного тщеславия.
Муж Ирис, Филипп - предприниматель, занятый человек, ведущий собственный бизнес. Он просиживает на работе круглый день, но ему очень не хватает теплоты семейного уюта, и он всё больше осознает, что хотел бы больше времени проводить с собственным сыном, видеть, как тот растет. К сожалению, его жена совершенно не интересуется происходящим в жизни мальчика - ни школой, ни спортивной секцией. Да и от нее самой он не чувствует настоящей любви, которая бы согревала его, наигранность ее чувств огорчает его. С каждым днем он чувствует все больше поддельность их идиллии. На фоне разрыва Джо с мужем и матерью он предлагает ей дополнительный заработок - переводить контракты для своей фирмы. Его компаньонка (жена издателя, заинтересовавшегося заявлением Ирис) с его подачи дает ей переводить на французский недавно вышедшую биографию Одри Хепберн. В целом это мягкий и сострадательный человек, который никак не может пробиться, достучаться до самых близких членов собственной семьи, но у которого появился шанс получше узнать сестру жены, и чем дальше, тем больше он восхищается ею.
Мать Ирис и Джо - красивая в свое время женщина с дурным характером, именно она избаловала Ирис и сделала из Джо забитую неуверенную неудачницу. От былой красоты ничего не осталось, и она, высохшая преждевременно, почти старуха, изводит своего мужа, богача Марселя, который тайком крутит роман с секретаршей, но не может открыто уйти и развестись с женой, так как та держит половину акций его фирмы.
Старшая дочь Джо - образец неправильного воспитания, когда ей потакал непутевый отец, завышая самооценку девочки с хорошими внешними данными. Да и Ирис всегда была перед ее глазами куда более желанным образцом для подражания. Выпрашивание денег и подарков у богатых бабушки и тети, манипулирование родственниками являются привычным образом жизни. Девочка уже освоила стервозную манеру поведения и периодически шокирует мать высказываниями вроде "любви не существует и никто никого не любит по-настоящему".
===========================================
Итак, сестры заключают соглашение. Джо пишет роман для Ирис, Ирис же отдает ей в обмен на имя все деньги от продаж, а гонорар велик - 30 тысяч евро. В итоге книга получается очень удачной, научная эрудиция Джо и эмоциональные переживания во время написания романа в связи с новой любовью, вошедшей в ее жизнь (роль Кима Гутьерреса), обеспечивают ошеломительный успех изданию и экземпляры разлетаются по стране огромным тиражом. Ирис в центре внимания медиа. Но Филипп догадывается, что книгу написала вовсе не жена, а ее сестра. Он принимает волевое решение уехать в Лондон, забрав с собой сына, перейти на новый образ жизни, оставив всепоглощающий бизнес. Тем более что Ирис пустилась во все тяжкие, опьяненная похвалами и незаслуженной славой - интервью, презентации, даже эпатаж. Марсель находит способ обмануть свою жену через подставное лицо, у нее остается лишь ничего не решающие 15% акций, которые она уступает ему при разводе, дабы сохранить квартиру и скромные отчисления. Муж Джо, сбежавший с молодой маникюршей, прогорел, закупив стерильную партию крокодилов в Таиланде, и, напившись, практически что покончил самоубийством - залез в их пруд. Джо не хочет помогать Ирис писать продолжение романа от ее имени, а ее старшая дочь, узнав, кто на самом деле является автором бестселлера, идет на ТВ с сенсацией-разоблачением истинного писателя и творца шедевра. Возвратившись домой, следует примирение с матерью и вопрос, когда Джо напишет свою следующую книгу - теперь сестра ей не мешает. Хэппи-энд?
Вот только не всё так однозначно. В конце фильма Ирис практически что уничтожена, и остается надеяться, что она не опустится до состояния алкоголички или еще хуже - покончит в состоянии аффекта с собой. Джо вроде как научилась давать отпор и уважать себя, только это написание книги, вернув уверенность, в итоге разрушило ее более-менее теплые дружеские отношения с сестрой, настаивавшей, что Джо должна сделать для нее продолжение, мол, это были ее идея, ее связи, ее издатель, ее пиар. Дочь Джо, с которой Ирис была добра и баловала дорогими подарками, в конце по сути предает свою тетю ради денег за авторские права (отец погиб, нам надо жить дальше, и жить красиво, а Ирис и бабушка потерпели фиаско в браках), а не ради восстановления справедливости и заботы о матери, хоть здесь играет роль ее вынашиваемая обида на родственников из-за неуважительного обращения с Джо. Поэтому возникают беспокойные ощущения от финальной сцены, когда они обнимаются, и Джо кажется, что они, такие разные, наконец нашли общий язык, и всё будет хорошо... Жизнь - непростая штука, а у женщин так вообще всё сложнее пропускается эмоционально через себя, чем у мужчин, но режиссеру удалось максимально приблизить нас, зрителей, ко всему вышеизложенному, и я могу сказать: "Верю!"
7/10.
пятница, 06 июня 2014
Лилии не прядут
Лилии не прядут
суббота, 24 мая 2014
Лилии не прядут
| Итак, вы - Платон |
| Вы - Платон. Вы светлый и вдумчивый, но иногда слишком эмоциональный человек, большой идеалист по природе. Вы религиозны; даже если Вы не принадлежите ни к какой конфессии, Вы склонны к мистике; Вы стремитесь к абсолютной гармонии с собой и с окружающим миром; но иногда Вы бываете слишком требовательными к людям и из-за этого разочаровываетесь в них. Существует многое в мире, что бы Вы хотели изменить в лучшую сторону; Вы мечтательны и поэтичны и всей душой стремитесь к прекрасному, но, к сожалению, очень многие из Ваших желаний практически неисполнимы... |
| Пройти тест |
воскресенье, 18 мая 2014
Лилии не прядут
Лилии не прядут
суббота, 17 мая 2014
Лилии не прядут
пятница, 16 мая 2014
Лилии не прядут
Лилии не прядут
Лилии не прядут
Лилии не прядут
четверг, 15 мая 2014
Лилии не прядут
1. Само терапевтическое назначение религиозного песнопения - служить трансформации сексуальной обсессии признанию положительных качеств духа женственности.
2. Вагнеровская Брунгильда - одна из многочисленных фигур анимы, принадлежащих мужским божествам, которые все без исключения представляют диссоциацию в маскулинной психике - "отщепление" со стремлением вести свое собственное обсессивное существование.
3. Архетип самости функционально имеет значение управителя внутреннего мира, то есть коллективного бессознательного. Самость, как символ целостности, является совпадением противоположного (coincidentia oppositorum) и поэтому содержит свет и тьму одновременно.
4. Это [змея] превосходный символ бессознательного, в совершенстве передающий внезапные и неожиданные проявления психического: его болезненные и опасные вмешательства в наши дела, его пугающее влияние.
5. Фактически мы можем открывать ту же самую множественность значений и, по-видимому, ту же самую безграничную взаимозаменяемость персонажей в сновидениях. С другой стороны, мы оказываемся теперь в состоянии устанавливать определенные законы или, во всяком случае, правила, позволяющие толковать сновидения достаточно определенно. Мы, таким образом, знаем, что сновидения вообще компенсируют сознательную ситуацию или поставляют то, что в дефиците, чего не хватает в сознательной жизни.
6. Для психологии самость есть imago Dei (образ Божий) и не может отличаться от него эмпирически. Обе идеи поэтому представляют ту же самую природу. Герой является протагонистом (поборником) превращения Бога в человека; он соответствует тому, что я называю "мана-личность". Последний обладает таким же неизмеримым очарованием для сознательного разума, что эго все так же легко поддается искушению отождествиться с героем, попадая, таким образом, на стезю инфляции со всеми вытекающими отсюда последствиями.
7. Отвергаемая суетная страсть "самого духа" так же естественна, как и брачный полет насекомых. Любовь ради "небесного жениха" или ради Софии есть явление, которое ни в коем случае не ограничивается сферой христианства. Фактически это другое, в равной степени естественное влечение к тому, чтобы оставаться верным реалиям души.
8. Невротик, который пытается ускользнуть от необходимости жить, ничего не выигрывает, а только обременяет себя ношей постоянного печального предвкушения старения и умирания, которые должны быть особенно жестоки из-за полной пустоты и бессмысленности его жизни. Если для либидо невозможно стремиться и двигаться вперед, вести жизнь, которая с готовностью примет любые опасности и даже смерть и гниение на завершающем этапе, то оно устремляется назад по другой дороге и погружается в свои собственные глубины, постепенно спускаясь к старым представлениям о бессмертии всего живущего, к прежнему стремлению к возрождению.
9. Человек погружается в детские воспоминания и исчезает из существующего мира. По всей видимости, он обнаруживает себя в глубочайшей тьме, но неожиданно у него возникают видения потустороннего мира. Это "таинство", которое он узрел, представляет, собственно, запас или фонд первоначальных образов, которые каждый их нас приносит с собой по праву своего человеческого рождения, - сумму всеобщих врожденных форм, свойственных инстинктам и влечениям. Я назвал это "потенциальное" психическое коллективным бессознательным. Если этот уровень активирован регрессивным либидо, то есть возможность обновления жизни, равно как и ее разрушения.
10. Когда либидо, таким образом, остается застывшим в своей наиболее примитивной форме, оно удерживает человека на соответственно низком уровне, на котором он не управляет самим собой и пребывает во власти собственных аффектов. Это и было психологической ситуацией поздней античности, и спаситель, целитель того времени как раз и являлся тем, кто искал способов освобождения человечества от оков Судьбы.
11. Мир возникает тогда, когда человек его открывает. Он же открывает его, пожертвовав своим пребыванием в первичной матери, первоначальным состоянием бессознательного.
12. Поскольку сентиментальность - сестра жестокости и грубости, и обе всегда неразлучны, то их проявление и оказывается так или иначе типичным для периода между I и III веками н. э. Болезненное выражение лица указывает на разобщенность и предрасположенность к расщепленности жертвователя: он хочет и одновременно не хочет. Этот конфликт говорит нам, что сам герой и жертвователь, и жертвуемый в одном лице. Тем не менее Митра жертвует только своей животной природой, его инстинктивность всегда пребывает в близкой аналогии с движением солнца.
13. Регрессивное либидо укрывает себя в бесчисленных символах наиболее гетерогенной (разнородной) природы, частью мужских, частью женских... Суть и движущая сила жертвенной драмы состоит в бессознательной трансформации энергии, о которой становится известно эго точно так же, как моряки узнают о вулканических извержениях под морским дном... психологическая формулировка действует шокирующим образом отрезвляюще. Драматическая конкретность жертвенного акта сводится к скучной абстракции, а цветущая жизнь персонажей, участников этой драмы, оказывается плоской двумерностью.
14. Природный человек означает нечто большее чем это, нечто специфически человеческое, а именно - способность отклоняться от закона, или то, что на теологическом языке известно как способность ко "греху". Вообще, духовное развитие для homo sapiens возможно лишь потому, что эта вариабельность в его природе непрерывно сохраняется. Недостаток, однако, заключается в том, что это абсолютное и, по-видимому, достоверное руководство, обставленное влечениями, заменено ненормальной обучающей способностью, которую мы обнаруживаем также и у человекообразных обезьян.
15. Догма должна быть физической невозможностью, ибо она не имеет ничего, что можно было бы сказать о физическом мире, кроме того, что это символ "трансцендентального" или бессознательных процессов, которые до тех пор, пока психология может понимать их вообще, кажутся связанными с неизбежным развитием сознания. Уверование в догму в равной степени является неизбежной остановкой перед ухабом или обрывом, которая должна быть рано или поздно заменена адекватным пониманием и знанием, если мы хотим, чтобы наша цивилизация продолжалась.
2. Вагнеровская Брунгильда - одна из многочисленных фигур анимы, принадлежащих мужским божествам, которые все без исключения представляют диссоциацию в маскулинной психике - "отщепление" со стремлением вести свое собственное обсессивное существование.
3. Архетип самости функционально имеет значение управителя внутреннего мира, то есть коллективного бессознательного. Самость, как символ целостности, является совпадением противоположного (coincidentia oppositorum) и поэтому содержит свет и тьму одновременно.
4. Это [змея] превосходный символ бессознательного, в совершенстве передающий внезапные и неожиданные проявления психического: его болезненные и опасные вмешательства в наши дела, его пугающее влияние.
5. Фактически мы можем открывать ту же самую множественность значений и, по-видимому, ту же самую безграничную взаимозаменяемость персонажей в сновидениях. С другой стороны, мы оказываемся теперь в состоянии устанавливать определенные законы или, во всяком случае, правила, позволяющие толковать сновидения достаточно определенно. Мы, таким образом, знаем, что сновидения вообще компенсируют сознательную ситуацию или поставляют то, что в дефиците, чего не хватает в сознательной жизни.
6. Для психологии самость есть imago Dei (образ Божий) и не может отличаться от него эмпирически. Обе идеи поэтому представляют ту же самую природу. Герой является протагонистом (поборником) превращения Бога в человека; он соответствует тому, что я называю "мана-личность". Последний обладает таким же неизмеримым очарованием для сознательного разума, что эго все так же легко поддается искушению отождествиться с героем, попадая, таким образом, на стезю инфляции со всеми вытекающими отсюда последствиями.
7. Отвергаемая суетная страсть "самого духа" так же естественна, как и брачный полет насекомых. Любовь ради "небесного жениха" или ради Софии есть явление, которое ни в коем случае не ограничивается сферой христианства. Фактически это другое, в равной степени естественное влечение к тому, чтобы оставаться верным реалиям души.
8. Невротик, который пытается ускользнуть от необходимости жить, ничего не выигрывает, а только обременяет себя ношей постоянного печального предвкушения старения и умирания, которые должны быть особенно жестоки из-за полной пустоты и бессмысленности его жизни. Если для либидо невозможно стремиться и двигаться вперед, вести жизнь, которая с готовностью примет любые опасности и даже смерть и гниение на завершающем этапе, то оно устремляется назад по другой дороге и погружается в свои собственные глубины, постепенно спускаясь к старым представлениям о бессмертии всего живущего, к прежнему стремлению к возрождению.
9. Человек погружается в детские воспоминания и исчезает из существующего мира. По всей видимости, он обнаруживает себя в глубочайшей тьме, но неожиданно у него возникают видения потустороннего мира. Это "таинство", которое он узрел, представляет, собственно, запас или фонд первоначальных образов, которые каждый их нас приносит с собой по праву своего человеческого рождения, - сумму всеобщих врожденных форм, свойственных инстинктам и влечениям. Я назвал это "потенциальное" психическое коллективным бессознательным. Если этот уровень активирован регрессивным либидо, то есть возможность обновления жизни, равно как и ее разрушения.
10. Когда либидо, таким образом, остается застывшим в своей наиболее примитивной форме, оно удерживает человека на соответственно низком уровне, на котором он не управляет самим собой и пребывает во власти собственных аффектов. Это и было психологической ситуацией поздней античности, и спаситель, целитель того времени как раз и являлся тем, кто искал способов освобождения человечества от оков Судьбы.
11. Мир возникает тогда, когда человек его открывает. Он же открывает его, пожертвовав своим пребыванием в первичной матери, первоначальным состоянием бессознательного.
12. Поскольку сентиментальность - сестра жестокости и грубости, и обе всегда неразлучны, то их проявление и оказывается так или иначе типичным для периода между I и III веками н. э. Болезненное выражение лица указывает на разобщенность и предрасположенность к расщепленности жертвователя: он хочет и одновременно не хочет. Этот конфликт говорит нам, что сам герой и жертвователь, и жертвуемый в одном лице. Тем не менее Митра жертвует только своей животной природой, его инстинктивность всегда пребывает в близкой аналогии с движением солнца.
13. Регрессивное либидо укрывает себя в бесчисленных символах наиболее гетерогенной (разнородной) природы, частью мужских, частью женских... Суть и движущая сила жертвенной драмы состоит в бессознательной трансформации энергии, о которой становится известно эго точно так же, как моряки узнают о вулканических извержениях под морским дном... психологическая формулировка действует шокирующим образом отрезвляюще. Драматическая конкретность жертвенного акта сводится к скучной абстракции, а цветущая жизнь персонажей, участников этой драмы, оказывается плоской двумерностью.
14. Природный человек означает нечто большее чем это, нечто специфически человеческое, а именно - способность отклоняться от закона, или то, что на теологическом языке известно как способность ко "греху". Вообще, духовное развитие для homo sapiens возможно лишь потому, что эта вариабельность в его природе непрерывно сохраняется. Недостаток, однако, заключается в том, что это абсолютное и, по-видимому, достоверное руководство, обставленное влечениями, заменено ненормальной обучающей способностью, которую мы обнаруживаем также и у человекообразных обезьян.
15. Догма должна быть физической невозможностью, ибо она не имеет ничего, что можно было бы сказать о физическом мире, кроме того, что это символ "трансцендентального" или бессознательных процессов, которые до тех пор, пока психология может понимать их вообще, кажутся связанными с неизбежным развитием сознания. Уверование в догму в равной степени является неизбежной остановкой перед ухабом или обрывом, которая должна быть рано или поздно заменена адекватным пониманием и знанием, если мы хотим, чтобы наша цивилизация продолжалась.
среда, 14 мая 2014
Лилии не прядут
1. В образе Россельбарта ("лошадиная борода") Один-Вотан является получеловеком-полуконем, то есть существом кентаврообразным. Одна древнегерманская загадка тоже указывает нам в очень милой форме на такое соединения коня с всадником: "Кто это едет на праздничное собрание? Кто странствует по белому свету с тремя глазами, десятью ногами (заметим, что у Слейпнира восемь ног) и одним хвостом?" *****Один задает эту загадку королю Тидреку.
2. Индивид именно потому и инфантилен, что недостаточно или даже совсем не освободился от связанности с детской средой, то есть от своей приспособленности к родителям; это заставляет его неправильно реагировать на внешний мир: с одной стороны, он ведет себя, как дитя по отношению к родителям, постоянно требуя любвии ласки в награду; с другой же стороны, вследствие тесной связанности с родителями, инфантильный субъект отождествляется с ними, поступает, как отец и как мать. Он не в состоянии жить своей собственной жизнью, неспособен найти свой собственный, присущий именно ему характер и соответствующий тип поведения.
3. ...Истерики замещают физическую боль болью психической, которая, будучи вытесненной, не ощущается. (...) в общем, страдания порождаются тяжестью отречения от всех радостей жизни - этим умиранием до расцвета; в частности же, их вызывают неисполненные желанияи попытки животной природы прорвать преграду, воздвигнутую властью вытеснений. (...) Молва часто берет на себя роль бессознательного, которое, как искусный противник, постоянно метит на пробоины в наших латах, чтобы ранить нас в самые чувствительные, самые болезненные места.
4. ... Никто не будет без веских причин принимать на себя такие муки, последние могут лишь случаться. Если человек считает бессознательное частью своей личности, то он должен допустить, что фактически он пребывает в ярости против себя самого. Но в той степени, в какой символизм, рождающийся в результате его страданий, оказыывается архетипическим и коллективным, последний может быть принят как знак того, что человек страдает не столько от себя самого, сколько от духа времени или эпохи. Он страдает от объективной безличной причины, от своего коллективного бессознательного, разделяемого им со всеми людьми.
5. Так как интроверсия и экстроверсия возникают только в те моменты, когда необходимы новая ориентация и новая адаптация, то констеллированный архетип - это всегда изначальный образ той или иной текущей потребности.
6. Пока мать представляет бессознательное, тенденция к инцесту, в особенности, когда она возникает как любовное желание матери (например, Иштар и Гильгамеш) или анимы (например, Хризы и Филоктета), есть на самом деле только желание бессознательного быть замеченным.
7. Крест или другая тяжкая ноша, которую вынужден нести на себе герой, есть он сам или, скорее, это самость, его целостность, которая одновременно есть и Бог, и животное - не просто эмпирический человек, но всеобщность его бытия, коренящаяся в его животной натуре и добирающаяся через человеческую простоту к вершинам божественного. Его целостность включает в себя чудовищное напряжение противоположностей, парадоксальным образом сталкивающихся на кресте, их наиболее выразительном символе.
8. Анимус - этот типичный "сын-герой" - устремляется вовсе не за ней; в соответствии сосвоим древним прототипом, он ищет мать. Этот юный герой - всегдашний сын-любовник матери-богини, обреченный на раннюю смерть. Либидо, которое в свое время не течет в потоке жизни, регрессирует к мифическому миру архетипов, в котором оно активирует образы, с самых давних времен выражавшие не-человеческую жизнь богов либо верхнего, либо нижнего миров. Если подобная регрессия разворачивается в молодом человеке, его собственная индивидуальная жизнь вытесняется священной архетипической драмой, становящейся все более разрушительной для него, поскольку его сознательное воспитание не обеспечивает его средствами и способами распознавания сути происходящего. Тем самым он лишается возможности освободить себя от архетипических чар.
9. Рождение героя обычно происходит не так, как у обыкновенных смертных, ибо оно совершается как возрождение из матери-супруги. Вот почему герой так часто имеет двух матерей.
10. Карл Иоель говорит: "В художнике и пророке жизнь не убывает, а прибывает. Они суть вожди, ведущие нас к потерянному раю, который именно и становится раем лишь при вторичном его обретении. Это уже не прежнее смутное жизненное единство, к которому стремится и ведет нас художник, это - восчувствованное соединение вновь, не пустое, но полное единство, не единство безразличия, а единство различествующего... Всякая жизнь есть нарушение равновесия и обратное стремление к равновесию. Такое возвращение на родину мы встречаем в религии и в искусстве".
11. Поистине, философское мышление повисло с парализованными крыльями на немногих грандиозных первичных образах человеческой речи, простое и всепревосходящее значение которых уже не может быть превзойдено нашей мыслью.
12. Герой есть герой просто потому, что он видит сопротивление к запретной цели во всех жизненных трудностях, и тем не менее он борется со всеми препятствиями со страстным всесердечным желанием получить "сокровище, которое трудно добыть" и которое возможно и недостижимо - желание, которое парализует и убивает обычного человека.
13. Если регрессия носит инфантильный характер, то она нацелена - никак этого не допуская - на инцест и питание. Но когда регрессия - лишь кажущаяся, а в действительности она является целенаправленной интроверсией либидо в сторону своей цели, то эндогамная связь, которая в любом случае ограничена табу на инцест, будет обойдена и требование к питанию заменяется намеренным голоданием, что и произошло в случае Гайаваты.
14. Его голод, описанный выше в двояком смысле, - это и томление по кормящей матери, этот голод порождает в душе Гайаваты другого героя, в виде съедобного бога, маиса, сына Матери-Земли.
15. В борьбе с богом-маисом на вечерней заре Гайавата обретает новые силы: так оно и должно быть, ибо борьба с парализующим воздействием бессознательного взывает к творческой мощи человека. Здесь сокрыт источник всяческого творчества, но необходимо героическое мужество, чтобы бороться с разрушительными силами и отвоевать у них сокровище, которое трудно добыть.
16. Нападение инстинкта теперь становится переживанием божественного, позволяя человеку не уступать ему и не следовать ему слепо, а защищать свое человеческое против животной природы божественной силы.
17. Лишь после того как он исполнил свое героическое предназначение, Гайавата может обратиться и к своей человеческой стороне: перво-наперво происходит трансформация демона из неподвластной силы природы во власть, которой он управляет; во-вторых, окончательное высвобождение эго-сознания из-под смертельной угрозы бессознательного в форме отрицательных родителей. Первая задача обозначает творение властной воли, вторая - свободное пользование ей.
18. Естественное течение жизни требует, чтобы молодой человек пожертвовал своим детством и своей детской зависимостью от физических родителей, иначе он рискует быть пойманным телесно и духовно в сети бессознательного инцеста. (553)
19. Тем не менее демон бросает нас ниц, делает нас предателями по отношению к тем, которыми мы себя мнили. Это - неослабляемая катастрофа, потому что она есть нежелаемая и ненамеренная жертва. Дела идут совершенно по-другому, когда жертва преднамеренна. Тогда не наступает пересмотра, "переоценки ценностей", разрушения всего того, что считалось священным, а следует трансформация и консервация. Все юное устаревает, вся красота исчезает, все горячее холодеет, все яркое тускнеет, а истина черствеет, утрачивает новизну и делается банальной. Все эти вещи приобретают форму, а всякая форма изнашивается под воздействием работы времени; она стареет, заболевает, крошится в пыль - до тех пор, пока не изменится. Но изменяться они могут, ибо невидимая искра, которая их породила, достаточно мощная для многих поколений.
20. И пусть те, кто идует вниз путем заката, делают это с открытыми глазами, ибо это жертва, которая страшит даже самих богов. Однако за каждым спуском следует подъем; исчезающие формы формируются вновь (...)
2. Индивид именно потому и инфантилен, что недостаточно или даже совсем не освободился от связанности с детской средой, то есть от своей приспособленности к родителям; это заставляет его неправильно реагировать на внешний мир: с одной стороны, он ведет себя, как дитя по отношению к родителям, постоянно требуя любвии ласки в награду; с другой же стороны, вследствие тесной связанности с родителями, инфантильный субъект отождествляется с ними, поступает, как отец и как мать. Он не в состоянии жить своей собственной жизнью, неспособен найти свой собственный, присущий именно ему характер и соответствующий тип поведения.
3. ...Истерики замещают физическую боль болью психической, которая, будучи вытесненной, не ощущается. (...) в общем, страдания порождаются тяжестью отречения от всех радостей жизни - этим умиранием до расцвета; в частности же, их вызывают неисполненные желанияи попытки животной природы прорвать преграду, воздвигнутую властью вытеснений. (...) Молва часто берет на себя роль бессознательного, которое, как искусный противник, постоянно метит на пробоины в наших латах, чтобы ранить нас в самые чувствительные, самые болезненные места.
4. ... Никто не будет без веских причин принимать на себя такие муки, последние могут лишь случаться. Если человек считает бессознательное частью своей личности, то он должен допустить, что фактически он пребывает в ярости против себя самого. Но в той степени, в какой символизм, рождающийся в результате его страданий, оказыывается архетипическим и коллективным, последний может быть принят как знак того, что человек страдает не столько от себя самого, сколько от духа времени или эпохи. Он страдает от объективной безличной причины, от своего коллективного бессознательного, разделяемого им со всеми людьми.
5. Так как интроверсия и экстроверсия возникают только в те моменты, когда необходимы новая ориентация и новая адаптация, то констеллированный архетип - это всегда изначальный образ той или иной текущей потребности.
6. Пока мать представляет бессознательное, тенденция к инцесту, в особенности, когда она возникает как любовное желание матери (например, Иштар и Гильгамеш) или анимы (например, Хризы и Филоктета), есть на самом деле только желание бессознательного быть замеченным.
7. Крест или другая тяжкая ноша, которую вынужден нести на себе герой, есть он сам или, скорее, это самость, его целостность, которая одновременно есть и Бог, и животное - не просто эмпирический человек, но всеобщность его бытия, коренящаяся в его животной натуре и добирающаяся через человеческую простоту к вершинам божественного. Его целостность включает в себя чудовищное напряжение противоположностей, парадоксальным образом сталкивающихся на кресте, их наиболее выразительном символе.
8. Анимус - этот типичный "сын-герой" - устремляется вовсе не за ней; в соответствии сосвоим древним прототипом, он ищет мать. Этот юный герой - всегдашний сын-любовник матери-богини, обреченный на раннюю смерть. Либидо, которое в свое время не течет в потоке жизни, регрессирует к мифическому миру архетипов, в котором оно активирует образы, с самых давних времен выражавшие не-человеческую жизнь богов либо верхнего, либо нижнего миров. Если подобная регрессия разворачивается в молодом человеке, его собственная индивидуальная жизнь вытесняется священной архетипической драмой, становящейся все более разрушительной для него, поскольку его сознательное воспитание не обеспечивает его средствами и способами распознавания сути происходящего. Тем самым он лишается возможности освободить себя от архетипических чар.
9. Рождение героя обычно происходит не так, как у обыкновенных смертных, ибо оно совершается как возрождение из матери-супруги. Вот почему герой так часто имеет двух матерей.
10. Карл Иоель говорит: "В художнике и пророке жизнь не убывает, а прибывает. Они суть вожди, ведущие нас к потерянному раю, который именно и становится раем лишь при вторичном его обретении. Это уже не прежнее смутное жизненное единство, к которому стремится и ведет нас художник, это - восчувствованное соединение вновь, не пустое, но полное единство, не единство безразличия, а единство различествующего... Всякая жизнь есть нарушение равновесия и обратное стремление к равновесию. Такое возвращение на родину мы встречаем в религии и в искусстве".
11. Поистине, философское мышление повисло с парализованными крыльями на немногих грандиозных первичных образах человеческой речи, простое и всепревосходящее значение которых уже не может быть превзойдено нашей мыслью.
12. Герой есть герой просто потому, что он видит сопротивление к запретной цели во всех жизненных трудностях, и тем не менее он борется со всеми препятствиями со страстным всесердечным желанием получить "сокровище, которое трудно добыть" и которое возможно и недостижимо - желание, которое парализует и убивает обычного человека.
13. Если регрессия носит инфантильный характер, то она нацелена - никак этого не допуская - на инцест и питание. Но когда регрессия - лишь кажущаяся, а в действительности она является целенаправленной интроверсией либидо в сторону своей цели, то эндогамная связь, которая в любом случае ограничена табу на инцест, будет обойдена и требование к питанию заменяется намеренным голоданием, что и произошло в случае Гайаваты.
14. Его голод, описанный выше в двояком смысле, - это и томление по кормящей матери, этот голод порождает в душе Гайаваты другого героя, в виде съедобного бога, маиса, сына Матери-Земли.
15. В борьбе с богом-маисом на вечерней заре Гайавата обретает новые силы: так оно и должно быть, ибо борьба с парализующим воздействием бессознательного взывает к творческой мощи человека. Здесь сокрыт источник всяческого творчества, но необходимо героическое мужество, чтобы бороться с разрушительными силами и отвоевать у них сокровище, которое трудно добыть.
16. Нападение инстинкта теперь становится переживанием божественного, позволяя человеку не уступать ему и не следовать ему слепо, а защищать свое человеческое против животной природы божественной силы.
17. Лишь после того как он исполнил свое героическое предназначение, Гайавата может обратиться и к своей человеческой стороне: перво-наперво происходит трансформация демона из неподвластной силы природы во власть, которой он управляет; во-вторых, окончательное высвобождение эго-сознания из-под смертельной угрозы бессознательного в форме отрицательных родителей. Первая задача обозначает творение властной воли, вторая - свободное пользование ей.
18. Естественное течение жизни требует, чтобы молодой человек пожертвовал своим детством и своей детской зависимостью от физических родителей, иначе он рискует быть пойманным телесно и духовно в сети бессознательного инцеста. (553)
19. Тем не менее демон бросает нас ниц, делает нас предателями по отношению к тем, которыми мы себя мнили. Это - неослабляемая катастрофа, потому что она есть нежелаемая и ненамеренная жертва. Дела идут совершенно по-другому, когда жертва преднамеренна. Тогда не наступает пересмотра, "переоценки ценностей", разрушения всего того, что считалось священным, а следует трансформация и консервация. Все юное устаревает, вся красота исчезает, все горячее холодеет, все яркое тускнеет, а истина черствеет, утрачивает новизну и делается банальной. Все эти вещи приобретают форму, а всякая форма изнашивается под воздействием работы времени; она стареет, заболевает, крошится в пыль - до тех пор, пока не изменится. Но изменяться они могут, ибо невидимая искра, которая их породила, достаточно мощная для многих поколений.
20. И пусть те, кто идует вниз путем заката, делают это с открытыми глазами, ибо это жертва, которая страшит даже самих богов. Однако за каждым спуском следует подъем; исчезающие формы формируются вновь (...)
вторник, 13 мая 2014
Лилии не прядут
Lehnert & Landrock, Ouled-Naïl Tunisie, 1905
Kirsten Flagstad (1895–1962)
Geraldine Farrar as Elisabeth by Reutlinger
Evelyn Nesbit (1884-1967)
Bertha Benz (1849-1944)
+26
Лилии не прядут
Лилии не прядут
Charles West Cope, The Thorn 1866
Constant Joseph Brochart (1816-1899), La Perle du Harem
Edmund Tarbell, Mrs Lawrence 1912
Franz Xaver Winterhalter (1805–1873), The Spring
+7
Лилии не прядут