Наши отношения с людьми обычно состоят из обсуждения их поступков и характеров. В какой-то момент это стало для меня невыносимым, и я добровольно отказался от того, что называется общением. Это привело к тому, что на закате дней я остался один.

Пройдя... гм, жизнь Данте более чем полный круг, 78-летний герой "Земляничной поляны", Исаак Борг, обнаруживает себя в таком же "сумрачном лесу". Очутившись на пороге смерти, он, вопреки своему желанию, не может не взглянуть назад. Отрекаясь от прошлого и нынешнего при сознании, он возвращается к ним во снах. Вначале это кошмарные ассоциативные видения его внутреннего мира, достойные Дали, затем они укрупняются и становятся недвусмысленными. Мы видим Исаака на вершине его достижений, пришло признание его труда для науки (Исаак - врач), но во снах он не придает своим заслугам должного значения. Труд кажется ему мелочным и, собираясь утром на церемонию, он ворчит от неудовольствия, раздражен, меняет планы. Что не так?

Только с характеристикой, данной ему невесткой, Марианной, в машине во время их поездки (в целом здесь очень, очень много безжалостной прямоты) приходит полное осознание, что за человек Исаак, что его гнетет, после первых подсказок в его отношениях с экономкой. Картины, раскрывающие полуторачасовой фильм, очень выпуклые, насыщают, сцены крайне запоминающиеся. Большой семьи, в которой вырос Исаак, междуличностных отношений.

Исаак знает, что не тратил на родных сил, не прислушивался к ним, не понимал, что они в нем нуждались. А теперь 9 его сестер и братьев мертвы, а он продолжает жить, как и его несколько деспотичная мать, которую почти никто из отпрысков не желает посещать. Нехотя исполняя отцовский долг, отгораживаясь от проблем сына в его собственной семье. Сын же, не получив и капли отцовского тепла и любви, не может предложить того же своей жене, боится ответственности за нерожденного ребенка.

Для случайных попутчиков, далеких знакомых Исаак - прекрасный человек, милый старик, но близким с ним тяжело, очень тяжело, до глубокой ненависти. Великолепен монолог его жены, из далекого 1917 года:

Я вернусь домой и расскажу все Исааку.
Знаю, что он скажет.
" Бедняжка, как мне тебя жаль ".
Будто он - господь Бог.
А я заплачу и скажу: " Как ты можешь меня жалеть ".
И тогда он скажет:
" Я всем сердцем сочувствую тебе ".
А я заплачу и скажу, может ли он простить меня.
А он скажет:
" Ты не должна просить у меня прощения, мне нечего прощать тебе ".
Но все это ложь, на самом деле, ему - все равно.
Потом он станет вдруг нежным,
я заору на него, что он выжил из ума,
что от его ложного великодушия тошнит.
Он скажет, что мне надо выпить успокоительного, и что он все прекрасно понимает.
Я скажу, что все это - из-за него.
Я такая, какая я есть, тоже - из-за него.
Он сделает печальное лицо и скажет, что это - его вина.
Но, на самом деле, ему все равно, потому что он так равнодушен.

Пустые слова утешения, за которыми ничего не стоит - та же ложь и обман. Это - ностальгия по земляничной поляне, по детству, когда Исаак потерял кузину, которую он любил, Сару - потерял для себя впервые близкого человека, оттуда начинается отсчёт. И теперь он прозревает, что потерял ее только по своей вине, потому что не был достаточно к ней внимателен. И Зигфрид, проявивший больше настойчивости, победил - не из-за ветрености Сары, но потому, что Исаак когда-то не нашел способа дать ей почувствовать в себе человека, который всегда будет рядом. Сара не увидела его, спокойного, тихого, умного, рядом с собой ("Бедный Исаак, он ведь так добр ко мне", "Он гораздо чище и лучше, чем я, я чувствую себя рядом с ним таким ничтожеством") и ушла.

С Исааком тяжело, это подтверждает его экономка. Да, она не бросила его, потому что знала - он всё же в ней нуждается, ему хочется возвращаться в свою тихую гавань, приют науки и обособленных занятий, где она будет ждать, как... домашнее животное. Но чего ей стоила такая самоотдача, с редкими словами ласки и его проявлениями нежности вечно некстати? Одиночество. Такое же, как и его.

Когда Исаак наконец полностью осознает, пользуясь подсказками в своем путешествии (призраки, двойники), что люди уходили из его жизни, потому что он относился к ним действительно равнодушно, был черствым и эгоистичным, он обращается за разговором к сыну. Но Исаак безнадежно опоздал, и эта первая за многие годы попытка увидеть родного человека, который перед тобой, понять болести и страхи, дать тепло и ласку, выглядит, к сожалению, скорее старческой прихотью на смертном одре. Финал не настолько однозначно оптимистичен.

Прекраснейший, умнейший фильм; поучительный более чем, понравился больше чем "Сквозь тусклое стекло". Особенно нужно, чтобы его смотрели те, для кого ещё не настолько поздно жить, как для Исаака и возможно, его сына, который вслед признает "Я словно давно умер".