Лилии не прядут
3. Серафический доктор
Фра Джованни плохо разбирался в науках и наслаждался своим неведением, которое было для него неистощимым источником смирения.
Но встретив однажды в монастыре Санта-Мария дельи Анджоли докторов богословия, рассуждавших о совершенствах пресвятой троицы и о таинствах страстей господних, он начал думать, что у этих ученых, очевидно, больше любви к богу, чем у него, оттого что они больше знают о боге.
Печаль закралась в его душу, и в первый раз в жизни он впал в уныние. Чувство это было ему несвойственно, ибо удел нищих – радость.
Он решил рассказать генералу ордена о своих сомнениях, чтобы избавиться от их несправедливого гнета. Генералом ордена был тогда Джованни ди Фиданца.
Ещё в младенчестве самим святым Франциском он был наречен именем Бонавентуры.
Он изучал богословие в Парижском университете и превосходно постиг учение о любви, которое и есть истинное учение божие. Он знал, через какие четыре степени совершенства творение может подниматься к творцу, и размышлял о таинственном значении шести крыльев у серафима. Поэтому его и прозвали серафическим доктором.
Он хорошо понимал, что всякое знание бесплодно, если ему не сопутствует любовь. Фра Джованни застал Бонавентуру прогуливающимся по саду на уступе горы, которая возвышалась над городом.
Было воскресенье. Городские ремесленники и виноградари, пришедшие из деревень, поднимались в гору по улице, которая вела к церкви.
И фра Джованни, увидев брата Бонавентуру в саду, среди лилий, подошел к нему и сказал:
- Брат Бонавентура, разрешите сомнения, которые мучают меня, и ответьте мне: может ли невежда так же любить господа, как и человек ученый?
И брат Бонавентура ответил:
- Истинно говорю тебе, фра Джованни, в любви своей к богу какая-нибудь бедная старушка может быть равной всем докторам богословия и даже превзойти их. А коль скоро ничто не имеет такого значения для человека, как любовь, то еще раз повторяю тебе, брат мой: какая-нибудь темная женщина может оказаться на небесах выше всех докторов наук.
Когда фра Джованни услышал это, сердце его исполнилось радости и, перегнувшись через низенькую изгородь, он с любовью смотрел на прохожих. И он крикнул во весь голос:
- Слушайте, женщины, бедные, простые и темные, место вам на небесах уготовано выше, чем брату Бонавентуре!
А серафический доктор, гулявший среди лилий, при этих словах улыбнулся.
4. Хлеб на камне
Во исполнение завета святого Франциска, который говорил сынам своим: «Идите от дома к дому и собирайте подаяние», - фра Джованни был тоже однажды послан в некий город. Пройдя через крепостные ворота, он пошел по улицам от дома к дому, прося милостыню именем божьим.
Но люди в этом городе были ещё скупее, чем в Лукке, и ещё черствее, чем в Перудже. Булочники и кожевники, игравшие в кости у дверей своих лавок, прогнали нищего Христова черствыми и безжалостными словами. И даже молодые женщины с новорожденными младенцами на руках, завидев его, отворачивались в сторону. А когда благочестивый монах, находивший в унижении своём радость, улыбался, встречая отказы и оскорбления, жители города говорили:
- Он смеется над нами. Это безумный, а скорее всего – какой-нибудь бездельник или пьяница. Видно, он выпил слишком много вина. Такому, как он, грешно подавать даже корку хлеба.
А благочестивый брат отвечал:
- Вы правы, друзья мои, я не заслужил вашей жалости и не достоин вкушать пищу вместе с вашими псами и вашими свиньями.
Дети, которые в это время выходили из школы, услыхали эти слова и побежали за святым, крича ему вслед:
- Дурачок! Дурачок!
И они принялись кидать в него камнями и грязью.
Тогда фра Джованни удалился из города. Город этот был расположен на склонах холма и окружен оливковыми рощами и виноградниками.
Монах спустился вниз по ложбине и, увидев спелые кисти винограда, обвивавшего ветки молодых вязов, протянул руку и благословил виноградные гроздья. Он благословил также маслины, и тутовые деревья, и хлебные поля. Голод и жажда одолевали его, но голод и жажда стали для него наслаждением.
В конце дороги он увидел лавровую рощу. В обычае нищей братии было ходить молиться в леса; там их окружали бедные звери, на которых охотятся жестокие люди. Вот почему фра Джованни отправился в лес и побрел по берегу прозрачного, певучего ручейка. И на берегу ручья он вдруг увидел плоский камень.
В это мгновение юноша ослепительной красоты, одетый в белое, положил на камень кусок хлеба и скрылся.
Фра Джованни, став на колени, начал молиться. Он сказал:
- До чего же велика милость твоя, господи, если ты посылаешь ангела оставить подаяние нищему твоему! О благословенная нищета! О прекраснейшая и полная богатств нищета!
И он съел хлеб, принесенный ангелом, запив его водой из ручья. После этого он укрепился телом и духом. И невидимая рука начертала на стенах города: «Горе богатым»!
5. Стол под смоковницей
Следуя примеру любимого пастыря своего, святого Франциска, фра Джованни ходил в больницу города Витербо ухаживать за прокаженными. Он давал им пить и омывал их язвы.
И когда они сквернословили, он говорил им: «Вы избранники Иисуса Христа». И среди прокаженных были люди большого смирения; фра Джованни собирал их в отдельном покое и, когда они усаживались вокруг него, чувствовал себя счастливым, как мать, когда ее окружают дети.
Но стены больницы были толстые, свет и воздух проникали туда только сквозь высоко расположенные узкие окна. И прокаженные, которым совсем нечем было дышать, страдали. И фра Джованни увидел, что один из них, по имени Люцид, отличавшийся редкостным терпением, совсем уже ослабел от этого тлетворного воздуха.
Фра Джованни любил Люцида и говорил ему: «Брат мой, тебя зовут Люцид, и на свете нет драгоценного камня, который в глазах божьих был бы чище, чем сердце твоё».
Заметив, что Люцид страдает больше, чем все остальные, от зловонных запахов больницы, он сказал ему однажды:
- Друг мой Люцид, милая овечка господа нашего, в то время как здесь люди дышат смрадом, мы в садах Санта-Мария дельи Анджоли упиваемся благоуханием ракитника. Пойдем со мною в обитель меньших братьев. Там ты увидишь солнце и будешь дышать чистым воздухом, и это облегчит твои страдания.
С этими словами он взял прокаженного под руки, накрыл своим плащом и привел к обители Санта-Мария дельи Анджоли.
Подойдя к воротам, он стал звать брата-привратника; он весело закричал ему:
- Отворяй, отворяй ворота другу, которого я веду к вам. Его зовут Люцид, и его правильно назвали, потому что поистине это жемчужина терпения.
Привратник открыл ворота. Но когда он увидел, рука об руку с фра Джованни, человека с посиневшим, неподвижным лицом, сплошь покрытым чешуйками, он понял, что это прокаженный, и в ужасе побежал предупредить брата-настоятеля. Настоятеля этого звали Андреа; он был родом из Падуи и славился своей благочестивой жизнью. Однако, когда он увидел, что фра Джованни ведет в обитель Санта-Мария дельи Анджоли прокаженного, он возмутился. Он подошел к нему с покрасневшим от гнева лицом и сказал:
- И не думай вводить сюда этого человека. Ты совсем обезумел, если решил подвергать своих братьев опасности заражения.
Фра Джованни ничего не ответил ему и опустил голову. Вся радость исчезла с лица его. И Люцид, увидав, что он загрустил, сказал ему:
- Брат мой, меня огорчает, что вы так печалитесь из-за меня.
Тогда фра Джованни поцеловал прокаженного в щеку.
Потом он сказал настоятелю:
- Отец мой, не разрешите ли вы мне побыть с этим человеком здесь на воздухе и поделиться с ним моим ужином?
Настоятель ответил:
- Поступай как хочешь, потому что ты ставишь себя выше святого послушания.
И, сказав это, он вернулся в обитель.
У ворот монастыря под тенью смоковницы была каменная скамья. На эту скамью фра Джованни поставил миску с едой. И, в то время как они ужинали там с прокаженным, настоятель приказал открыть ворота. Он пришел к ним под смоковницу и сказал:
- Фра Джованни, прости, что я обидел тебя. Я пришел разделить вашу трапезу.
Фра Джованни плохо разбирался в науках и наслаждался своим неведением, которое было для него неистощимым источником смирения.
Но встретив однажды в монастыре Санта-Мария дельи Анджоли докторов богословия, рассуждавших о совершенствах пресвятой троицы и о таинствах страстей господних, он начал думать, что у этих ученых, очевидно, больше любви к богу, чем у него, оттого что они больше знают о боге.
Печаль закралась в его душу, и в первый раз в жизни он впал в уныние. Чувство это было ему несвойственно, ибо удел нищих – радость.
Он решил рассказать генералу ордена о своих сомнениях, чтобы избавиться от их несправедливого гнета. Генералом ордена был тогда Джованни ди Фиданца.
Ещё в младенчестве самим святым Франциском он был наречен именем Бонавентуры.
Он изучал богословие в Парижском университете и превосходно постиг учение о любви, которое и есть истинное учение божие. Он знал, через какие четыре степени совершенства творение может подниматься к творцу, и размышлял о таинственном значении шести крыльев у серафима. Поэтому его и прозвали серафическим доктором.
Он хорошо понимал, что всякое знание бесплодно, если ему не сопутствует любовь. Фра Джованни застал Бонавентуру прогуливающимся по саду на уступе горы, которая возвышалась над городом.
Было воскресенье. Городские ремесленники и виноградари, пришедшие из деревень, поднимались в гору по улице, которая вела к церкви.
И фра Джованни, увидев брата Бонавентуру в саду, среди лилий, подошел к нему и сказал:
- Брат Бонавентура, разрешите сомнения, которые мучают меня, и ответьте мне: может ли невежда так же любить господа, как и человек ученый?
И брат Бонавентура ответил:
- Истинно говорю тебе, фра Джованни, в любви своей к богу какая-нибудь бедная старушка может быть равной всем докторам богословия и даже превзойти их. А коль скоро ничто не имеет такого значения для человека, как любовь, то еще раз повторяю тебе, брат мой: какая-нибудь темная женщина может оказаться на небесах выше всех докторов наук.
Когда фра Джованни услышал это, сердце его исполнилось радости и, перегнувшись через низенькую изгородь, он с любовью смотрел на прохожих. И он крикнул во весь голос:
- Слушайте, женщины, бедные, простые и темные, место вам на небесах уготовано выше, чем брату Бонавентуре!
А серафический доктор, гулявший среди лилий, при этих словах улыбнулся.
4. Хлеб на камне
Во исполнение завета святого Франциска, который говорил сынам своим: «Идите от дома к дому и собирайте подаяние», - фра Джованни был тоже однажды послан в некий город. Пройдя через крепостные ворота, он пошел по улицам от дома к дому, прося милостыню именем божьим.
Но люди в этом городе были ещё скупее, чем в Лукке, и ещё черствее, чем в Перудже. Булочники и кожевники, игравшие в кости у дверей своих лавок, прогнали нищего Христова черствыми и безжалостными словами. И даже молодые женщины с новорожденными младенцами на руках, завидев его, отворачивались в сторону. А когда благочестивый монах, находивший в унижении своём радость, улыбался, встречая отказы и оскорбления, жители города говорили:
- Он смеется над нами. Это безумный, а скорее всего – какой-нибудь бездельник или пьяница. Видно, он выпил слишком много вина. Такому, как он, грешно подавать даже корку хлеба.
А благочестивый брат отвечал:
- Вы правы, друзья мои, я не заслужил вашей жалости и не достоин вкушать пищу вместе с вашими псами и вашими свиньями.
Дети, которые в это время выходили из школы, услыхали эти слова и побежали за святым, крича ему вслед:
- Дурачок! Дурачок!
И они принялись кидать в него камнями и грязью.
Тогда фра Джованни удалился из города. Город этот был расположен на склонах холма и окружен оливковыми рощами и виноградниками.
Монах спустился вниз по ложбине и, увидев спелые кисти винограда, обвивавшего ветки молодых вязов, протянул руку и благословил виноградные гроздья. Он благословил также маслины, и тутовые деревья, и хлебные поля. Голод и жажда одолевали его, но голод и жажда стали для него наслаждением.
В конце дороги он увидел лавровую рощу. В обычае нищей братии было ходить молиться в леса; там их окружали бедные звери, на которых охотятся жестокие люди. Вот почему фра Джованни отправился в лес и побрел по берегу прозрачного, певучего ручейка. И на берегу ручья он вдруг увидел плоский камень.
В это мгновение юноша ослепительной красоты, одетый в белое, положил на камень кусок хлеба и скрылся.
Фра Джованни, став на колени, начал молиться. Он сказал:
- До чего же велика милость твоя, господи, если ты посылаешь ангела оставить подаяние нищему твоему! О благословенная нищета! О прекраснейшая и полная богатств нищета!
И он съел хлеб, принесенный ангелом, запив его водой из ручья. После этого он укрепился телом и духом. И невидимая рука начертала на стенах города: «Горе богатым»!
5. Стол под смоковницей
Следуя примеру любимого пастыря своего, святого Франциска, фра Джованни ходил в больницу города Витербо ухаживать за прокаженными. Он давал им пить и омывал их язвы.
И когда они сквернословили, он говорил им: «Вы избранники Иисуса Христа». И среди прокаженных были люди большого смирения; фра Джованни собирал их в отдельном покое и, когда они усаживались вокруг него, чувствовал себя счастливым, как мать, когда ее окружают дети.
Но стены больницы были толстые, свет и воздух проникали туда только сквозь высоко расположенные узкие окна. И прокаженные, которым совсем нечем было дышать, страдали. И фра Джованни увидел, что один из них, по имени Люцид, отличавшийся редкостным терпением, совсем уже ослабел от этого тлетворного воздуха.
Фра Джованни любил Люцида и говорил ему: «Брат мой, тебя зовут Люцид, и на свете нет драгоценного камня, который в глазах божьих был бы чище, чем сердце твоё».
Заметив, что Люцид страдает больше, чем все остальные, от зловонных запахов больницы, он сказал ему однажды:
- Друг мой Люцид, милая овечка господа нашего, в то время как здесь люди дышат смрадом, мы в садах Санта-Мария дельи Анджоли упиваемся благоуханием ракитника. Пойдем со мною в обитель меньших братьев. Там ты увидишь солнце и будешь дышать чистым воздухом, и это облегчит твои страдания.
С этими словами он взял прокаженного под руки, накрыл своим плащом и привел к обители Санта-Мария дельи Анджоли.
Подойдя к воротам, он стал звать брата-привратника; он весело закричал ему:
- Отворяй, отворяй ворота другу, которого я веду к вам. Его зовут Люцид, и его правильно назвали, потому что поистине это жемчужина терпения.
Привратник открыл ворота. Но когда он увидел, рука об руку с фра Джованни, человека с посиневшим, неподвижным лицом, сплошь покрытым чешуйками, он понял, что это прокаженный, и в ужасе побежал предупредить брата-настоятеля. Настоятеля этого звали Андреа; он был родом из Падуи и славился своей благочестивой жизнью. Однако, когда он увидел, что фра Джованни ведет в обитель Санта-Мария дельи Анджоли прокаженного, он возмутился. Он подошел к нему с покрасневшим от гнева лицом и сказал:
- И не думай вводить сюда этого человека. Ты совсем обезумел, если решил подвергать своих братьев опасности заражения.
Фра Джованни ничего не ответил ему и опустил голову. Вся радость исчезла с лица его. И Люцид, увидав, что он загрустил, сказал ему:
- Брат мой, меня огорчает, что вы так печалитесь из-за меня.
Тогда фра Джованни поцеловал прокаженного в щеку.
Потом он сказал настоятелю:
- Отец мой, не разрешите ли вы мне побыть с этим человеком здесь на воздухе и поделиться с ним моим ужином?
Настоятель ответил:
- Поступай как хочешь, потому что ты ставишь себя выше святого послушания.
И, сказав это, он вернулся в обитель.
У ворот монастыря под тенью смоковницы была каменная скамья. На эту скамью фра Джованни поставил миску с едой. И, в то время как они ужинали там с прокаженным, настоятель приказал открыть ворота. Он пришел к ним под смоковницу и сказал:
- Фра Джованни, прости, что я обидел тебя. Я пришел разделить вашу трапезу.